Когда один из лучших мастеров говорит .... я бы по этому поводил, то у меня начинается приступ творчества.
Димитрий Слобода, арканный механик
-Знаешь, что я тебе скажу, парень…. Ты дуб.
Застонав, я повернул голову на звук. Глаза открылись с трудом, всё тело болело. Сухость во рту и мерзкий привкус тоже не прививали радости. Говоривший – худощавый мужик, сидевший рядом с кроватью, одетый в нашу армейскую форму, только очень уж чистую – смотрел на меня с кривой ухмылкой. Черные волосы в двух местах пересекали белые пряди – наверное, следы от шрамов.
-Умен как дуб и живуч, как он же. Остальные ещё пару дней не очнутся, идиоты. А тебя выставлю через три дня обратно, сссолдатик.
Медик. Я наконец то вспомнил, кто этот мужик. Наш медик-техник, Димитрий. На северном посте, вся функция которого это гонять молодых и следить за холодными эльфами, полноценного медпункта изначально не было. Как нам сказали, что если свернёте шею- то этот парень вас и добьёт. «Этот парень» сейчас и сидел, и говорил со мной, а за ним лежали мои товарищи по взводу.
-Остальные тоже живы. Хотя вашему заводиле, я думаю, с этого мало радости будет. Разбирать алхимическую гранату в казарме, полные придурки. Ну что бы вам не придумать что-то простое. Делать нечего – ну так всем делать нечего.
А я как завороженный смотрю на него, на его руки. Он без перчаток, и эти пожженные руки сейчас собирают из каких-то деталей, проводков и диска – меканику! Сколько я видел варджеков или меканических пушек пока из нас делали солдат – но чтоб так, в свободное время, буквально на коленке….
-Что уставился? Не видел, как их делают? Или ты не просто так очнулся, ты понимал, что может ёбнуть, и подальше встал? Всё равно дуб необразованный, впрочем, я когда сюда пришёл, тоже таким был. Лет десять назад. И мне тоже было скучно, но я хоть не разбирал алхимические хрени. Их, если не понимать в лабораториях, никогда не поймёшь. А ружьё – оно простое, красивое, даже если руну к нему присобачить кривыми руками…
Его руки не были кривыми. Даже я бы не сказал, что они были кривыми, когда он что-то повернул, защелкнул и в его руках оказался странный предмет, похожий на вделанные в приклад часы, только без циферблата. Я один раз видел такие- когда они упали и разбились. В учебке у дворянина-офицера.
-Ну, смотри и учись. Эта хрень называется часовой аккумулятор. Просто, незатейливо, собирается в полевых условиях, можно перезарядить – мужик достал из под стула пистолет-пушку(slug gun) , которым можно свалить варджека, и вставил этот «аккумулятор» в приклад. Достал из-под ствола пластину, сверкнувшую как золотая, и положил самый тяжёлый из армейских пистолетов обратно.
-Люблю тяжёлые стволы. Эта игрушка выбивает руки, но она же выбивает дурь даже из сигнарского рыцаря, будь он неладен. Или из их мелкого джека, будь он трижды неладен. Только неточная, но мы сейчас кое что просверлим в пластинке… раза три, вставим, покрутим, и даже с одной руки можно будет нормально стрелять. Не далеко, но я в поединки снайперов как-то никогда не рвался. В рукопашной участвовать приходилось, клинок я себе для неё сам ковал, а вот перестрелки с далека не люблю. Делать всё равно нечего, ну ты уже это знаешь. А если до нас дошёл какой зверь, которого даже пуля не сразу берёт, то моя работа и пригодится. А то любит всяка погань лазареты да мастерские. Крысы южные!
Зажав золотую пластинку в миниатюрных тисках, он начал сверлить первую дырку. Видимо, какие –то намётки на ней уже были, раз он так спокойно взялся делать то, что для меня проходило по разряду – «Бля, магия, ну писец как круто». И он продолжал объяснять, так же спокойно и неторопливо, как и работал. И от его работы мне становилось легче. Хоть тогда об этом и не думалось.
Димитрий Слобода, арканный механик
-Знаешь, что я тебе скажу, парень…. Ты дуб.
Застонав, я повернул голову на звук. Глаза открылись с трудом, всё тело болело. Сухость во рту и мерзкий привкус тоже не прививали радости. Говоривший – худощавый мужик, сидевший рядом с кроватью, одетый в нашу армейскую форму, только очень уж чистую – смотрел на меня с кривой ухмылкой. Черные волосы в двух местах пересекали белые пряди – наверное, следы от шрамов.
-Умен как дуб и живуч, как он же. Остальные ещё пару дней не очнутся, идиоты. А тебя выставлю через три дня обратно, сссолдатик.
Медик. Я наконец то вспомнил, кто этот мужик. Наш медик-техник, Димитрий. На северном посте, вся функция которого это гонять молодых и следить за холодными эльфами, полноценного медпункта изначально не было. Как нам сказали, что если свернёте шею- то этот парень вас и добьёт. «Этот парень» сейчас и сидел, и говорил со мной, а за ним лежали мои товарищи по взводу.
-Остальные тоже живы. Хотя вашему заводиле, я думаю, с этого мало радости будет. Разбирать алхимическую гранату в казарме, полные придурки. Ну что бы вам не придумать что-то простое. Делать нечего – ну так всем делать нечего.
А я как завороженный смотрю на него, на его руки. Он без перчаток, и эти пожженные руки сейчас собирают из каких-то деталей, проводков и диска – меканику! Сколько я видел варджеков или меканических пушек пока из нас делали солдат – но чтоб так, в свободное время, буквально на коленке….
-Что уставился? Не видел, как их делают? Или ты не просто так очнулся, ты понимал, что может ёбнуть, и подальше встал? Всё равно дуб необразованный, впрочем, я когда сюда пришёл, тоже таким был. Лет десять назад. И мне тоже было скучно, но я хоть не разбирал алхимические хрени. Их, если не понимать в лабораториях, никогда не поймёшь. А ружьё – оно простое, красивое, даже если руну к нему присобачить кривыми руками…
Его руки не были кривыми. Даже я бы не сказал, что они были кривыми, когда он что-то повернул, защелкнул и в его руках оказался странный предмет, похожий на вделанные в приклад часы, только без циферблата. Я один раз видел такие- когда они упали и разбились. В учебке у дворянина-офицера.
-Ну, смотри и учись. Эта хрень называется часовой аккумулятор. Просто, незатейливо, собирается в полевых условиях, можно перезарядить – мужик достал из под стула пистолет-пушку(slug gun) , которым можно свалить варджека, и вставил этот «аккумулятор» в приклад. Достал из-под ствола пластину, сверкнувшую как золотая, и положил самый тяжёлый из армейских пистолетов обратно.
-Люблю тяжёлые стволы. Эта игрушка выбивает руки, но она же выбивает дурь даже из сигнарского рыцаря, будь он неладен. Или из их мелкого джека, будь он трижды неладен. Только неточная, но мы сейчас кое что просверлим в пластинке… раза три, вставим, покрутим, и даже с одной руки можно будет нормально стрелять. Не далеко, но я в поединки снайперов как-то никогда не рвался. В рукопашной участвовать приходилось, клинок я себе для неё сам ковал, а вот перестрелки с далека не люблю. Делать всё равно нечего, ну ты уже это знаешь. А если до нас дошёл какой зверь, которого даже пуля не сразу берёт, то моя работа и пригодится. А то любит всяка погань лазареты да мастерские. Крысы южные!
Зажав золотую пластинку в миниатюрных тисках, он начал сверлить первую дырку. Видимо, какие –то намётки на ней уже были, раз он так спокойно взялся делать то, что для меня проходило по разряду – «Бля, магия, ну писец как круто». И он продолжал объяснять, так же спокойно и неторопливо, как и работал. И от его работы мне становилось легче. Хоть тогда об этом и не думалось.
@темы: творчество, железные королевства, персонажи
-
-
01.10.2016 в 19:50-
-
01.10.2016 в 20:13-
-
01.10.2016 в 21:19-
-
01.07.2018 в 13:26Ллаэльская компания была успешной военной операцией, но саму операцию перекинутый с севера медик не застал. Сюда его вместе с новобранцами, у которых кончилась половина срока северных тренировок, кинули прикрывать дыры в обороне, потому что захваченные города требовали гарнизонов, причём здешние умбрийцы не очень то хотели становиться подданными Айн Ванар. То есть повстанцы портили всё, что могли испортить, а могли они всё, кроме нормального полевого сражения. В данном случае Димитрий исправлял испорченных новобранцев и идиота- мановара, который умудрился не заметить часовую гранату на своём доспехе. Причём доспех не пробило, только перекувыкркнуло и перетряхнуло топку, так что всей проблемой капрала был только ожог на здоровой красной шее. А вот из толком неприкрытых молодых пришлось доставать осколки, и после 8-го бедолаги сержант мог только материться.
В мате, которым крыло лаэльцев, мановара и поганую жизнь успешно – если у вас натренированное ухо, нечувствительное к специфически армейскому диалекту кхардского – было вполне ясно, как медик докатился до такой жизни, и почему, отслужив пятнадцать лет, он ещё сержант. Слобода происходил из деревеньки такой нищей, что они даже никому не принадлежали – налогов с козопасов шёл бы мизер. Димитрий пошёл в армию в пятнадцать, и как не наевший мышцу был сначала зачислен в помошники медика, ну а потом сработало собственное любопытство и чёткий глаз командования. К тридцати годам армейский медик худо бедно чинил человека, броню, варджека и коня, имел проявившуюся «искру» меканика и среднюю коллекцию шрамов. Домой немыслимо богатого по меркам «дярёвни» человека не тянуло абсолютно.
До сего момента.
Давно ничего не захватывавшие, стратеги родины, по мнению сержанта, серьёзно облажались. И в результате даже не переведённый – приказ о отправлении был получен, о переводе в другой легион потерян или даже не написан – медик штопал раненных, которых с каждым днём становилось всё больше, и временами, как сегодня, их было больше, чем на передовой. На передовой заметно чаще убивали, а в захваченных городах намного больше отравленных, раненных падением камня или подхвативших дурную болезнь, которую не кончавший, естественно, медицинского университета полевой медик не знал, как лечить. «Родина» больше внимания уделяла варджекам, обучение их ремонту заняло полгода. Полгода студенческой жизни без ранних пробудок и стрельбы.
Проскакавший всадник заставил заткнуться.
- Сержант Слобода?!
- Да, слушаю. – курьер был не выше по званию, так что вставанием Димитрий его сразу не удостоил, но после следующей фразы тело само вытянулось в струну, а мат –проглотился и неуютно закружился в желудке.
-К командиру. Именем Приказа.