У каждого своя стена.

Мановары - элитная пехота Хадора, очень рослые люди в паровой броне
Воргои - северное кочевое племя, змеепоклонники и людоеды
Скутаторы, экземплары - различные ранги и специализации воителей Протектората Менота,
скидров, кхард, умбреец - бывшие племена людей, счас граждане Хадора. Отличаются обычаями и внешностью.

- И да славится Менот.
Слова древней молитвы разносились по большой полупустой церкви – у крестьян продолжалась весенняя пахота, и упускать время они не планировали. Вадим Белый, жрец Менота, грустно усмехнулся про себя, что если бы не паладин ордена Стены, сегодня церковь была бы почти пуста. Впрочем, если бы он читал проповедь одному человеку, разве не стоило бы стараться.
А ещё грусть навевала сама паладин. Слишком сильно она кривила губы, слишком подчёркнута была её вежливость, слишком чистыми были белые доспехи, слишком резким каспийский акцент. Аристократка могла очень стараться, но немолодой жрец понимал, насколько велика пропасть между сестрой Щита и его паствой. Она не могла и не собиралась их уважать и замечать более необходимого, не собиралась и понимать. Она сюда приехала за подвигом, а не за защитой, как ни грустно это звучало.
У Вадима заломило кости, как от порыва холодного ветра, и он со вздохом вышел из церкви. Далёкие горы виднелись на горизонте, и стареющие глаза попытались выловить на них красные шубы или на худой конец дымы костров того отряда зимней стражи, который ушёл туда вчера. Десяток уланов, полсотни пехотинцев и три телеги припасов – немалая сила, особенно увеличившаяся за счёт Ерна Шволле, который вызвался быть проводником и десятка ветеранов из их собственной деревни. Князь Волг требовал примерно наказать дикарей, ворующих скот и отвергающих Менота, и семь десятков солдат было вполне достаточно, чтоб перебить пару племён диких кочевников, говорил себе Вадим, но тревога не отпускала. А тут ещё паладин с её гордыней, застрявшая в церкви и молящаяся, как не в себя.
Вокруг простирался стандартный северный пейзаж - большая вырубка в невысоком лесу, круглое пространство, на котором топор победил, и следы его победы – десятки больших домов и частокол с двумя воротами. Церковь надзирала за селением и чисто физически, стоя на холме, с которого после победы над Моррдх скинули капище. Пробегающий вокруг холма тракт довершал картину. Минимум деревьев – сады не были в традициях косситов, составлявших большинство цивилизованного населения в Таманской волости. Нет канализации, всего один трактир, одна кузница и медик при казарме. И на дневной переход, добрых десять миль – единственный огонь Истины, воплотившийся в старой вере.

Святая, а вы много воргоев убили

-Святая, а вы много воргоев убили?
Дети. Как обычно, для них всё внове. И сейчас паладнику тормошили вопросами, неизменно практическими, и грустно однообразными. Про тарнов, мордхцев и тамаритов её уже спросили, перебрав всех, кого упоминали как противников Менота и всех добрых людей. Сейчас южанка не ответила, погружённая в молитву, и Вадим выдохнул – вопрос о том, сколько она покарала моррованцев, пока не прозвучал. А к его величайшему сожалению, о чём он пытался говорить на проповедях, он прозвучит рано или поздно, потому что раны непонимания между двумя верами не зарубцевались и за тысячу лет, и среди детей и стариков вражда ещё жила. Она уходит в армии, но потом люди возвращались к своему труду и забывали о том, что Морроу тоже служат хорошие люди, стоящие между цивилизацией и тьмой.
-Менот, наш защитник и владыка, убереги нас от тьмы, открой нам глаза и зажги наши сердца праведным огнём, что бы мы могли стать рядом с тобой и не бояться.
От ворот донёсся скрип – для того, чтоб держать их нараспашку лето ещё не наступило, и пасущийся скот загоняли в огороженное село каждую ночь, а воротины для каждой, ещё редкой, телеги открывали отдельно. Обычно воротную стражу несли солдаты гарнизона, их же стараниями село обзавелось частоколом в два человеческих роста, но сейчас там сидели обычные деревенские парни, ожидающие начала страды. Северные ветры, дувшие последнюю неделю, делали их замерзшими и ленивыми – снег на полях держался из последних сил.
От ворот ехал фургон на одну лошадь. Тент, четыре колеса, одинокий мужичок, черноволосый и темнокожий скидров на козлах в потрёпанной зимней броне – униформу зимней стражи он скорее всего получил ещё когда служил, и не видел смысла менять. Оси поскрипывали, и Вадим удивился тому, как фургон сумел доехать – одной лошади для размытых дорог было маловато.
Ответ пришёл быстро и заставил говорить о путешественниках всё село. Из под тента медленно спустился мановар в броне, такой же старой как форменная шуба его приятеля. Он упёрся в телегу, котёл вышел на режим и с чмяканьем и плеском фургон проделал путь до церкви, внушив трепет и восхищение деревнским детишкам. Даже на лице южанки было заметно восхищение, а уж для обычных людей добрая косая сажень роста, огромные металлические плечи, турбина, из которой медленно поднимался сизый дым от сгорания угля были почти доспехами самого Менота. Немногие могли носить такой доспех, немногим из них Родина могла его доверить – но в Хадоре не было более уважаемых отрядов чем люди, сражавшиеся на равных с варджеками.
А потрясший всех гигант, не сказав ни слова, опустил тележные тормоза и поднялся обратно в фургон. Тот аж просел, хотя нагрузка и так была немалой. Мужичок с козел скатился вниз вертким угрём, поклонился церкви и начал распрягать лошадь, чистить её и паралельно распрашивать сбежавшуюся детвору, где тут можно переночевать и куда делись доблестные воины; ведь как он слышал здесь стоит аж целая сотня стражи! В обмен на эту информацию детвора услышала, что они с другом путешествуют в поисках рудных жил, служили на границе с Ордом, самого кучера зовут Врославом, а мановара Троем, но звать его не надо, захочет с ними поговорить сам спросит. Детвора в восхищении начала рассказывать всё что знала и не знала.

---

Железные королевства - новая история.

тачилои - странствующий учитель в Хадоре.
корун - профсоюзный лидер в среде огрунов(раса)
тарны - дикое племя почти людей поклоняющихся Змею-воплощению разрушительных сил природы.

(за 2 года до этих событий)

-Тачи! а как пишется «императрица»?
-Сначала руна И, потом так, ведёшь руку сюда, сюда и заканчиваешь вот так. А потом выделяешь.
-Тачи Сергей, а вы будете сегодня нам рассказывать историю?
-Конечно. А вы будете мне рассказывать ваши легенды?
-Да! Да – отозвался разноголосый хор. Деревня была большая и без малого богатая, через неё проходил старый тракт, но сейчас из-за железной дороги шансы на то, что здесь вырастет городок сильно упали. Но они всё равно были, родина развивалась, и некоторые городки вырастали на пустом месте. И Ласло Швайк, трактирщик, был твёрдо нацелен вырастить своё место под солнцем, в стране, которой он отдал десять лет в мановарах, ногу и половину волос.
Но с тех пор прошли годы, скопленного жалования хватило на корчму, участок, пивоварню и уже троих детей, которых учил этот молодой ветеран, встреченный во время городской поездки. Тачилои был ниже Ласло, худой и черноволосый, но силы воли проявил не меньше, чем многие побольше. В корчму набилась детвора со всей деревни, у стены сидела даже пара парней, которым завтра бы в армию, и все учились с горящими глазами, забывая о времени и еде. Странствующий лекарь и учитель на голову превосходил «учителей» той учебки, которую помнил мановар, где ему вдолбили базовую грамоту и счёт, и невероятной скоростью и живым интересом. Вот сейчас он рассказывал детворе о воцарении императрицы Айн Ванар, о войне за восстановление Кхардской империи, и спрашивал не только то, что сам раньше рассказал о старой кхардской империи, но и о том, что было тут так давно. Детвора не помнила – это было ожидаемо, но Ласло понимал – сегодня у стариков будет много распросов и любопытства, они будут чувствовать себя нужными и важными, а завтра тут будут обсуждать эти рассказы.

-Ты записываешь эти сказки?

-Ты записываешь эти сказки? – как то спросил он. Трактирщик и учитель, два самых образованных человека в деревне, тянулись бы друг к другу даже без того, что двумя из учеников были дети солдата, получавшие образование не отрываясь от работы и за стол и клетушку. Бешеный скандал, когда тачилои настоял на учёбе всех желающих, только укрепил взаимное уважение, совместно принятые роды у батрачки – тем более. Судя по тому, что теперь знали в деревне, жреца призывали в армию всего на 5 лет, сразу в медики, а потом отпускали – или просто не хотели, чтоб в войне с Сигнаром участвовали священники – морроване. Правда, Кимбли не казался ревностным служителем, разве что одной из догм оказалось бы сбор и распространение знания.
-Да. Нет недостойного или неважного знания. Мой тачи меня так же нашёл, я за ним пошёл, когда мне лет десять было.
-И семья отпустила? – нарушил свой зарок не лезть в чужую душу Швайк. Вечер был долгий, на улице уже стемнело, детвору тачи сам развёл по домам. То ли опасался волков, то ли слушал каждого отдельно.
-Я мог бы быть братом той девчёнки, которая родилась у тебя на сеновале – усмехнулся Сергей, подкидывая полено в камин, освещавший зал. Зима была тем временем, когда можно было отдохнуть и просто трепаться о прошлом.
-Впечатляет – Ласло пошевелил кочергой. – Весной дальше пойдёшь? А если насовсем тут осесть, женился бы, лекарь был бы получше нашей шептуньи....
Проблемой «шептуньи» был даже не недостаток знаний или совершенная необразованность – её тоже натаскивали как медика в армии, главном рассаднике знаний Хадора. Проблемой было то, что с того блестящего момента прошло уже лет сорок, и знания старухи разбегались, как блохи. По хорошему, ей скоро самой понадобиться лекарь.
-Идея хороша, но не сейчас, рано мне оседать да часовню строить. Учеников пять натренирую, тогда можно и попробовать. Понимаешь, когда все умные в города сбегаются, из четверых трое там будут, к Аге не ходи. А надо, чтоб знание собиралось везде. – Тачилои откинулся на спинку стула, отблески огня играли на худощавом, чуть раскосом лице. Сейчас он казался намного старше своих лет, и намного более усталым. –Нивара сотворила головоломки, чтоб ученики могли идти по её следам, но не копировать слепо догмы, как многие мениты. Чтоб искали, думали, тренировались... даже когда ты натаскиваешь ученика, и то ты многое узнаёшь о себе.
-А то. Я помню, когда я стал сержантом, я молодым такое.....
И тёмные глаза Нивары, сциона Тёмного блезнеца, с лезвия двуручного меча наблюдали за разговором. Изображение было статичным. Но оно было настолько живым, насколько мог быть живым меканический клинок, священным символом наблюдавший за этой искрой огня старинной школы.

продолжение в комментариях

@темы: Хадор, Творчество, персонажи

---

О травмах, травмированных и тех, кому всегда неимётся

Данный текст - длинный перепост, который хозяин этого дневника утащил и выложил сразу по нескольким причинам.
1) Дайри хочет раз в год активность на дневнике
2) Я - тот ещё нехороший человек, и искренне считаю, что люди не равны, просто по факту возможностей и способностей. Оные не зависят от расы, но сильно зависят от социального конструкта, привязанного к расе.
3) Фраза - " я не разделяю ваше мнение, но готов умереть, чтоб вы могли его высказывать" - гениальна.
Собственно,

репост

Давайте поговорим про историческую травму

Этот текст был написан для фейсбука и удален администрацией в течение двадцати часов, набрав более 2500 лайков и более 880 перепостов.

Ну что же, пусть он тогда по старой памяти поживет здесь!

Травма стала важным понятием в последние десятилетия, историческая травма – в том числе. Травма, перенесенная человеком или группой людей, конечно, не может оправдать преступление, но часто может изменить наше отношение к преступнику. Если человека регулярно избивали и унижали, а он в какой-то момент превысил пределы самообороны и убил кого-то из обидчиков, мы учтем, что он был травмирован и это была хроническая травма. Если мы говорим о проблемах афро-американцев – например, о высоком уровне насилия, в том числе домашнего насилия – то мы должны помнить, что неполные семьи и невозможность установить партнерские отношения в семье это следствие исторической травмы рабства, когда партнеры могли быть в любой момент разлучены хозяином, а дети отняты от родителей (и уж точно – от отца).

Вся т.н. «новая этика» в огромной степени построена на признании важности травмы, на том, что травму надо уважать. С этим тесно связано понятие «триггера» — в доме повешенного не говорят о веревке, в доме человека, перенесшего травму, не шутят на темы, с этой травмой связанные, и вообще аккуратно затрагивают такие темы. Принято считать, что «эмпатия» включает в себя тонкое и уважительное понимание чужой травмы.

Впрочем, травма не всегда написана у человека на лбу – историческая в том числе. Ладно, мы все знаем, что говорящий по-английски человек с черным цветом кожи с некоторой вероятностью потомок рабов – но с большинством исторических травм все немного сложнее.

Поскольку никто не обязан отчитываться о своих травмах, то иногда хорошие люди попадают в неловкую ситуацию – я вот однажды долго рассказывал про самоубийство Дэвида Фостер Уоллеса человеку, у которого покончил с собой отец и брат (я об этом, разумеется, не знал; окружающие знали, но не очень понимали, как мне об этом сказать).

Так вот, чтобы облегчить жизнь многим хорошим людям молодого поколения, я хочу рассказать им о некоторых травмах, которые мое и более старшие поколения перенесли в прошлом веке, и о тех триггерах, которые от этого возникли. Большей частью я буду говорить про исторические травмы, а не про персональные – ну, у каждого афро-американца есть опыт расизма, но историческая травма больше чем персональный опыт большинства из них.


***
Итак, травмы и триггеры.

1. В ХХ веке мы пережили несколько больших проектов, связанных с обещанием построить лучший мир и полностью изменить жизнь человечества и само человечество. Самые известные из этих проектов — СССР и Третий Рейх. Вне сомнения, в каждом из них было что-то хорошее – в СССР признавали равные права женщин, а в Третьем Рейхе строили хорошие автобаны – но в общем и целом поколения, жившие во второй половине ХХ века, склонны были считать оба проекта катастрофически провальными. И не просто провальными в смысле, что джинсы в США были лучше, чем в СССР, а в смысле, что эти проекты принесли страдания миллионам людей.
По большому счету большая часть европейской философии и литературы второй половины ХХ века как раз пытается понять – как же так вышло? И один из ответов как раз заключается в том, что обещания светлого будущего ничего хорошего людям не несут.

Поэтому для меня и многих людей старшего возраста любое обещание светлого будущего и рассказ о том, как люди чудесно изменяться, работают как сильнейший триггер. Я перестаю слышать собеседника и видеть волнующие картинки, которые он мне показывает – вместо этого я, как в старой песне, вижу снега наст и слышу шмона гам, сквозь который доносится не голос собеседника, а лай овчарок, вой метели и звуки выстрелов. Потому что для моего поколения ГУЛаг и Холокост – еще не факт истории, а то, что случилось почти что с нами, то, что могло случиться с нашими родителями или, не дай Бог, случилось с нашими бабушкам и дедушками. Мы все слышали истории про тех, кто погиб, и про тех, кто чудом НЕ погиб. Мы, собравшись вместе, до сих пор в качестве примеров удивительного везения рассказываем что-то вроде «он умер от рака на соломе в сарае, куда его бросили нацисты. А прожил бы чуть дольше – отправился бы в концлагерь!» и «им повезло, что их отец упал с лошади и убился! Так они попали в обычный детский дом – а проживи он еще пару лет, попали бы в детский дом для детей врагов народа!»
(Вообще, кажется, главная удача, которая могла случиться с человеком в ХХ веке – это вовремя умереть).

Короче, дорогие молодые друзья, история ХХ века – это большая историческая травма для тех, кто его застал.

На всякий случай я скажу, что не надо писать, что есть разница между СССР и нацистской Германией. Конечно, есть. Много между чем есть разница. Между анальными изнасилованием и обычным. Между тем, когда тебя бьют палкой и когда бьют металлическим прутом. Между повешением, обезглавливанием и четвертованием.
Разница, конечно, есть – но мне кажется, что есть ситуации, когда обсуждение этих академически-интересных тем немного неуместно. Поэтому, давайте, вы не будете мне писать в комментариях про разницу между СССР и Третьим Рейхом, а я не буду вас держать за дурно воспитанных мудаков.

И, кстати, давайте оставим в покое СССР и Третий Рейх. Многие из вас застали девяностые и умеют рассказывать, каким травматичным было ваше детство. Так вот, девяностые – это последний памятник тому, как люди поверили обещаниям светлого будущего и рванули туда, не обращая внимания на всякие мелочи типа несправедливой приватизации, голода и бандитизма. Вы были в это время детьми или даже не родились, а мы в это время жили – и еще раз смогли проверить, какую цену надо платить за обещания светлого будущего. Собственно, мы платили, а наши родители – платили вдвойне.

Когда вы говорите «да, конечно, сейчас есть некоторые побочные эффекты, но направление движения верное» — мы слышим «лес рубят – щепки летят» и картина лесоповала стоит у нас перед глазами.

Подводя итоги еще раз скажу: любое обещание светлого будущего действует на нас как триггер.
Не надо говорить нам, что вы хотите построить лучший мир, в котором люди будут совсем другими, где не будет богатых и бедных и человек человеку будет друг, товарищ и брат. Мы это уже слышали. Может, оно и хорошо, чтобы человек человеку был друг, товарищ и брат, но у меня от этого мурашки по коже, примерно как если бы вы вскидывали руку в римском салюте.
Хотя, казалось бы, чего плохого в римском салюте? Гораций, Овидий, Октивиан Август.
Но нет.

2. В СССР мы жили в стране, в которой государство и общество считало себя вправе влезать в частную жизнь граждан. Иногда развод означал конец карьеры. Супружеская измена могла стать предметом общественного разбирательства. Добрачный роман (добровольный, по любви, 18+) был связан с преодолением различных сложностей (без штампа в паспорте не селили в гостинице, в случае обнаружения мальчика и девочки в одном номере могли сообщить на работу/в институт и тд). Это, конечно, не такого размера травма, как про обещание светлого мира, но вообще-то тоже довольно значительная. Это было страшно унизительно – жалко, что мы не знали слова slutshaming, был бы повод его сказать администратору в гостинице.

И когда люди моего и тем более старшего поколения цитируют «а из зала мне кричат «давай подробности!»» или говорят про «виртуальный местком» — так это в них говорит травма. Да, лично я понимаю, почему университеты сегодня должны регламентировать отношения преподавателей и студентов, но я призываю не кривить лицо «ой, вы опять про ваш местком, когда это было!» Вы же не будете говорить афро-американцу «ой, вы опять про ваш суд Линча!» — между тем, последний суд Линча был в 1981 года, месткомы продержались несколько дольше.

Я вообще сейчас не про то, что надо делать, а про то, как надо разговаривать с оппонентами. Не очень хорошо, столкнувшись с чужой травмой, кривить нос и говорить «фу, когда это было!»

3. В СССР сексуальность был вытеснена, примерно, как в Викторианской Англии. Это не значит, что секса не было, он, разумеется, был, его и в Викторианской Англии было до фига, но это значит, что сексуальность была репрессирована и табуирована. Люди, столкнувшиеся с этим табу в пубертате, получали сильнейшую травму. Секс оказывался связан с виной и стыдом. Им – нам — приходилось прикладывать усилия, чтобы прийти к тому, что секс вообще-то связан с удовольствием и любовью. Следствием этого стало то, что любую попытку ограничить секс эти люди воспринимают как угрозу (кстати, аналогичный опыт пережило поколение шестидесятников на Западе).

Таким образом, когда эти люди говорят «между двумя взрослыми людьми может быть все, что угодно» (забывая добавить, например, «если они не находятся в состоянии административной власти и подчинения») или говорят «какой харрасмент, может, мне нравится, когда меня щиплют за попу? А не нравится, я скажу!» — в этих людях говорит травма. И эта травма – важная часть их самоидентификации как сексуально-свободных людей. Многим, кто пишет и говорит об этом, уже довольно много лет, часто больше, чем мне, и было бы странно ожидать от них, что в свои шестьдесят они начнут перестраивать свое айдентити.

Поэтому не надо говорить «это вам всюду мерещится пуританство!» — как вы знаете, это и есть газлайтинг, рассказывать собеседнику, что ему мерещится что-то не то. А если ему мерещится что-то, связанное с его травмой, то это уже совсем не красиво. Пойдите, скажите афро-американцам, что им мерещится расизм.

4. В СССР было не очень хорошо со свободой слова. Об этом вам наверняка рассказывали мама и папа, если вы учились в хорошей школе – то и в школе рассказывали.
Не очень хорошо со свободой слова – это значит, что вы живет в мире, где вы знаете, что за книжки, которые вы любите или за песни, которые вы поете, вы можете сесть в тюрьму (маловероятно), вылететь с работы или из университета (более вероятно). Скорее всего, обойдется – но вы помните, что тридцать лет назад, при Сталине, в лагерь можно было попасть за анекдот или за то, что ты не выбросил из домашней библиотеки книжку того, кто недавно оказался врагом народа. Эта историческая память усиливала повседневную травму.

Кроме того, ты все время слышал одну и ту же риторику «нам не нужна такая литература», «народу не нужны такие стихи» и так далее. Это тоже было унизительно. Ты сопротивлялся, но все равно начинал думать, что ты – не народ, ты – отщепенец, потому что тебе нравится, скажем, Бродский.

Ну, и вообще ты все время помнил десятки фамилий писателей, умерших в лагерях или просто расстрелянных и сотни фамилий тех, кто сидел или продолжает сидеть – причем большая часть исключительно за тексты, которые они написали.

Это травматический опыт, честное слово. Это, в конце концов, страшно – ждать, что тебя арестуют, потому что кто-то скажет, что он слышал, что кто-то сказал, что брал у тебя почитать стихи, перепечатанные на машинке.

Даже если на самом деле никому до вас не было дела — это все равно было страшно. Мы же не знали, что до нас никому не было дело — но зато знали, что знакомый знакомых сел за Авторханова.
Господи, кому теперь нужен этот Авторханов?
Но страшно было по-настоящему.

И поэтому не удивляйтесь, что любая попытка ограничения свободы слова работает для нас как триггер. Когда я читаю «We don't need any more poems from white people uncritically and thoughtlessly summarizing the racism they witness and partake in among friends and family» (про поэму, автор которой описывая свою бабушку, в том числе описывает ее расизм – редактор журнала Poetry из-за этой публикации был вынужден уволиться) – я слышу только «нам не нужна такая поэзия!» и всё, у меня всё выключается: идите нахрен, вы сдурели там все!
У меня нет эмпатии к афро-американцам, которые читают эти стихи и страдают? Но у вас же нет эмпатии ко мне, который читает «нам такие стихи не нужны!»
(Разумеется, у меня есть эмпатия к афро-американцам по множеству других вопрсоов, но не про стихи)

А мне все время кажется, что вчера фейсбук начал бороться с hate speech, сегодня редактор журнала уходит в отставку из-за идеологически-неверных стихов, завтра мы прочтем в твиттере «я Пастернака не читал, но скажу!», а послезавтра Володя Марамзин отправиться в лагерь за предисловие к собранию стихов Бродского.
Понимаете, у нас же все время – в ушах шмона гам и овчарки лают. А иногда играет «тум-балалайка» и дымят трубы крематориев.

Нет, конечно, вы мне сейчас скажите, что Америка – свободная страна и я дую на воду.
Но это и есть механизм травмы – человек обжегся на молоке, он напуган, он реагирует неадекватно.

Вы же все слышали эту историю, как выжившая в Холокосте женщина говорит школьникам: «дорогие дети, запомните: если кто-то говорит, что он хочет вас убить – не раздумывайте шутит он или нет, просто бегите!» Вам же не приходит в голову комментировать эту историю в жанре «у нее паранойя», «она преувеличивает» или «ну, у нас же не нацистская Германия»? То есть, я надеюсь, если вам кто-то скажет «убью!» вы не будете паковать вещи и убегать, но и женщине этой, случись вам встретиться, вы не будете говорить, что она ведет себя как нецивилизованная дура.
Вот и нам, для которых свобода слова – важная ценность, вы не говорите «ничего с вашей свободой слова не станется!»

У нас травма, персональная и историческая. Давайте вы будете ее уважать.

Вы не поверите, когда я читаю, как вокруг очередного текста начинается кампания осуждения и автор начинает каяться – у меня слезы на глазах. Вот физически, реальные слезы. Ну, потому что я помню, как выглядит проработка на комсомольском собрании и мне казалось, что я этого больше никогда не увижу.

И потому что в какой-то момент я поверил, что все эти миллионы умерли не зря и что люди хоть что-то поняли – а сейчас вижу, что, нет, ничего не поняли.

5. Многие из нас были евреями в СССР. Это значило бытовые оскорбления, насилие на улице, институциализованную дискриминацию. Плюс к этому у нас была – и осталась – историческая память про 1948 год, «дело врачей» и, разумеется, Холокост. То есть нам довольно странно слышать, когда нам говорят, что у нас есть какие-то привилегии белых людей – хотя бы потому, что мы не чувствовали себя белыми. Меня, например, завали «черномазым» и «черножопым» до тех пор, пока я не пошел в седьмом классе в школу, где таких детей как я было столько, что никому не приходило в голову обсуждать степень чьей-либо смуглости.

Дело даже не в том, что это травма, а в том, что у нас есть опыт дискриминации – и поэтому многие вещи, которые предлагают сегодня для борьбы с дискриминацией вызывают у нас недоумение.

Так, в СССР не говорили публично не только слово «жид», но и слово «еврей» — нас называли «лица еврейской национальности». Антисемитизма от этого меньше не становилось – и поэтому любой призыв не говорить «гомосексуалист», а говорить «гомосексуал» вызывает в лучшем случае пожатие плечами – ну, то есть, можно и так говорить, какая разница? От этого ничего не меняется (здесь должна быть справка, что гипотеза Уорфа-Сепира так и остается гипотезой и серьезные лингвисты ее не слишком уважают, но это уведет нас в сторону). А когда за неправильное слово на кого-то обрушиваются обвинения в расизме или ксенофобии, то у нас тут же включается триггер про свободу слова и комсомольское собрание.

Сюда же попадает история про позитивную дискриминацию. В СССР были национальные квоты при поступлении в ВУЗы, почти как в США сейчас. Некоторые национальности имели официальное преимущество при поступлении (см. рассказ Фазиля Искандера «Начало»). У этой практики была своя темная сторона: когда евреев в начале восьмидесятых заваливали при поступлении на мехмат, всем возмущавшимся говорили: «посмотрите на статистику, у нас всех национальностей в процентном отношении столько же, сколько их среди жителей СССР».

То есть мы еще сорок лет назад поняли, что позитивная дискриминация для одних – это самая обычная дискриминация для других. И эти «другие» никогда не будут представителями реально привилегированных слоев населения – иск азиатских абитуриентов к Гарварду показывает, что так оно и осталось до сих пор.

***
Мне кажется, можно остановиться.
Если мы возьмем любой случай, вокруг которого у нас в фейсбуке (и в обществе) происходят межпоколенческие споры, то мы почти всегда найдем у старшего поколения травму, которую оно не осознает и о которой не хочет говорить – но именно эта травма придает спорам такую остроту.
Понятно, что этика старшего поколения не предполагает выпячивания своей травмы (Хэмингуэй, «если надо говорить, то не надо говорить» и всякое прочее), поэтому никто не скажет вам прямым текстом «мне страшно», «мне хочется плакать», «меня это пугает», а будут говорить невнятное и бессвязное. Ну, вы же образованные ребята, вы же должны знать, что травма обычно говорит бессвязно, пока не обретет язык. Нам казалось, что наша травма обрела язык где-то в районе семидесятых-восьмидесятых, но этот язык сегодня утерян и непонятен молодому поколению, поэтому межпоколенческий диалог и выглядит так неконструктивно.

Этот утерянный язык базировался на некоторых ценностях (например, свободе слова), на некоторых эстетических приоритетах (скажем, важности иронии) и на некоторых теоретических утверждениях, среди которых самым важным мне кажется тезис, что всякая утопия содержит в себе темную сторону – и это не баг, это фича. Все эти вещи – ценности, эстетика и убеждения – остались в прошлом веке. Принято считать, что современное американское гуманитарное знание выросло на Деррида и Фуко, но я почему-то уверен, что, если бы Фуко внезапно ожил, он бы охренел, наблюдая, что выделывают люди, которые называют себя его последователями.
(теоретически это интересный кейс: принято считать, что в России травма ХХ века вообще недостаточно проговорена, об этом многие писали. Так вот, у меня есть подозрение, что многие люди проговаривают свою травму довольно диким образом — обсуждая то, что происходит в Америке или Европе. Это не только повторение советской матрицы «а у вас негров вешают!», но и повторение советского фрондерства, когда то, что нельзя сказать про свою страну, говориться про чужую — «пишем ЦРУ, подразумеваем КГБ». Мне кажется, этот механизм еще ждет своего исследователя)

Так вот, мы не любим признаваться, что у нас травма — и даже мне потребовалось отдельное усилие, чтобы сформулировать то, что я написал выше в этих терминах, а не в более привычных «мы-то, обогащенные опытом ХХ века, хорошо знаем, что…».
Фиг его знает, правда ли то, что мы там знаем. Но травма у нас есть, это точно.

Напоследок — немного о местоимениях. Когда я говорю «вы» я не обязательно имею в виду людей моложе меня — и не имею в виду, что все, моложе меня, попадают под это «вы». Это условный оппонент, разумеется, частично вымышленный. Реальные люди не обязательно совпадают с ним по всем перечисленным пунктам: кто-то выступает за позитивную дискриминацию, кто-то против hate speech, кто-то еще по какому-то вопросу.
Аналогично, когда я говорю «мы» или «старшее поколении» я понимаю всю условность – есть много людей моего возраста и старше, которым нормально со взглядами их детей. Честно говоря, лично мне тоже нормально, причем не только с моими детьми, но и с большинством молодых людей, с которыми я общаюсь – в частности, потому что по любому конкретному вопросу почти всегда выясняется, что мы думаем примерно одно и то же, а наши расхождения носят даже не теоретический, а риторический характер. Если честно, мне довольно редко прилетало даже в теоретических спорах — люди, которые со мной знакомы, редко считают меня ксенофобом или лишенным эмпатии социал-дарвинистом.

Кстати, я тут перечислил много всего, но, очевидно, что у разных людей старшего поколения — разный опыт и разные травмы. Кому-то нет дела до сексуальных свобод, кто-то продолжает верить в светлое будущее. У кого-то вылезут какие-то вещи, о которых я не написал.

Но мне важно было не столько объясниться «по пунктам», сколько чуть-чуть сдвинуть рамку спора и помочь тем, кто, защищая условную «новую этику» или «новую чувствительность», видит в своих оппонентах врагов всего хорошего и светлого, ксенофобов и ретроградов. Этим людям мне хочется объяснить, что происходит в голове у тех, с кем они спорят. Мне хотелось призвать их не видеть в оппонентах врагов, а включить свою т.н. «эмпатию» (я ставлю кавычки, потому что я застал время, когда у этого слова было профессиональное значение – как-нибудь я об этом отдельно напишу). Перестать, опять же, шеймить своих собеседников, обзывая их расистами и ксенофобами.
Вообще-то все знают, что многие афро-американские мужчины ведут себя довольно патриархально и уровень домашнего насилия в гетто выше, чем в благополучном белом районе Нью-Йорка, но мы же понимаем, что это последствия рабства и дискриминации, поэтому ищем способы решить проблему, а не начинаем презирать афро-американских мужчин. Ну, вот с русскими людьми старшего поколения похожая история – исторические и личные травмы их немного деформировали, давайте это учитывать, беседуя с ними.

Собственно, вы же сами говорите, что это правильно и хорошо: рассказывать одним людям о травмах других. Ну, вот я и рассказываю.

Ну, и, наконец, я не могу не воспользоваться случаем и не рассказать о своем личном триггере.
В фейсбуке есть такой типаж автора, обычно уехавшего на запад несколько лет назад и работающего на полставки в университете. Этот человек прикоснулся к либеральной западной культуре и его переполняет новый взгляд на мир, который ему вдруг открылся. Он смотрит на своих бывших соотечественников и пишет «как ужасно, что эти умные люди ведут себя как нецивилизованные дикари!» — и дальше приводит какой-нибудь в самом деле прискорбный пример про «распоясавшихся н**геров» или «а почему нельзя е**** студенток?».
Проблема заключается в том, что человек, уехавший из России, и написавший про своих бывших соотечественников «нецивилизованные дикари», слишком мало читал книжек, которые читали те, с кем он живет на одном кампусе — иначе он бы знал, что он демонстрирует многократно описанный типаж жителя колоний, который переехал в метрополию и отказался от своего народа, его культуры и его ценностей. Это довольно отвратительное зрелище, у POC есть для этого специальные обидные слова (Кстати, отдельно доставляет выражение «нецивилизованные дикари» — оно, разумеется, чудовищно колониалистское. Хуже только выражение «готтентотская мораль» — с учетом того, что готтентоты были первыми жертвами геноцида в ХХ веке, хорошим аналогом будет «жидовская скупость». Как люди, разговаривая таким языком, умудряются при этом считать себя светлыми борцами за все хорошее против всего плохого и возмущаться русским словом «негр» –для меня большая загадка).
Короче, я много что могу простить собеседнику, но вот позиция белого сахиба по отношению к травмам собственного народа вызывает у меня (извините) ярость. Хочется бить оппонента по голове сначала тремя томами Архипелага ГУЛаг, а потом – томом Эдварда В. Саида и прочих теоретиков постколониальных исследований (примерно это же хочется делать с людьми, которые, сидя в Москве, переживают про black lives, игнорируя даргинские, таджикские, чеченские и прочие постколониальные жизни с окраин бывшей Российской Империи).

***
Я вижу, что мой пост немного затянулся

Для тех, кто пропустил середину, я быстро подведу итоги
— У русских людей, проживших большую часть жизни в ХХ веке, осталось в наследство от этого века много травм. Эти травмы до сих пор определяют их взгляд на жизнь и их ценности. Эти травмы заставляют испытывать сильный страх, маскируемый яростью, презрением, цинизмом и прочим. Столкнувшись с сильной эмоцией у таких людей, надо понимать, что скорее всего за этой эмоцией стоит травма – выше я описал несколько самых заметных, но, очевидно, их еще больше.
— Происходящая на наших глазах смена риторики часто делает затруднительной беседу между разными поколениями. Давайте учитывать это с обеих сторон. Как правило, люди с которыми мы общаемся, выступают против расизма и ксенофобии. Формы выражения их «против» могут различаться, методы борьбы различаются еще больше, но, вообще-то, никто не знает, какие формы выражения и методы борьбы лучше – в конце концов, предыдущие два поколения очень сильно изменили мир именно в смысле ксенофобии, так что, возможно, методы, в которые верили в ХХ веке не такие уж неэффективные. Вообще мне кажется, что лучше находить точки, в которых мы союзники, чем точки, в которых мы противники. Расизм — это плохо? Да, плохо. Надо помогать бедным? Надо. Ура, договорились. А дальше уже можно обсуждать детали.
— Говоря с жителями России, мне кажется важным помнить, что Россия как минимум лет сто не страна первого мира и поэтому заметная часть риторики, созданной для внутреннего употребления в США мало применима к России. У России и ее жителей огромные и довольно уникальные исторические травмы (общие для всех европейцев в ХХ веке, общие для всех жителей СССР плюс к этому различные для разных народов, включая русских), это надо учитывать.

Как всегда, я хочу призвать в комментариях к сдержанности.
Я много раз писал, что я не верю в том, что травму можно обесценить – я и сейчас так считаю. Но это не отменяет норм вежливости.
На чужих похоронах не поют веселых песен и не говорят «хорошо, что сдох, сука!» — но не потому, что это обсеценит скорбь близких, а потому что это невежливо и неуместно.
Учитывая проблемы с риторикой, о которых я писал, я понимаю, что не следует рассчитывать, что мы одинаково понимаем вежливость и уместность. Поэтому я решил просто перечислить, чего я не хочу видеть в комментариях – не потому, что это обесценит чью-то травму, а потому, что я не люблю читать неуместные и невежливые комментарии. Они меня раздражают и вызывают желание агрессивно спорить — а от таких споров, как известно, нет никакого толка.

Итак, я не хочу читать рассуждений о том, что чьи-то травмы недостаточно серьезные, что у кого-то травмы больше, что чьи-то травмы я забыл, что я написал слишком много про евреев и слишком мало про русских, что я написал слишком много про русских и слишком мало про таджиков, что СССР был прекрасной страной и там была бесплатная медицина и образование, что коммунизм это будущее человечества, что Холокоста не было.
Если очень хочется, можно вместо всего этого написать, что мы все вымрем, а вы унаследуете землю и тогда-то, наконец, построите светлое будущее, которое мы вам мешаем строить.
С этим трудно поспорить – мы в самом деле умрем. А если вы в самом деле собираетесь строить ваше светлое будущее, то я надеюсь умереть до этого.
Вы же помните: ХХ век научил меня, что умереть вовремя – главная удача в эпоху, когда идет такая стройка.
Если я прав, то мои правнуки будут рассказывать, как мне повезло!
А если правы вы, то будут жалеть, что дедушка не дожил
skuzn.livejournal.com/915120.html?utm_source=fb...

@темы: Философское, тёмное додзе

---

К очередной годовщине Пакта Молотова-Риббентропа.

Среди массы мнений об этом знаменательном событии мне не попадалось пока что только одно - непредвзятый обзор окружения Советского Союза без послезнания о том, как всё обернётся. Встречайте наших соседей и просто влиятельных игроков на европейском поле.

Война с Польшей у СССР была 15 лет назад. Взаимоотношения - плохие, страны - региональные соперники, поляки претендуют на часть территории.
Франция поддерживала белое движение, посылала в Польшу кадровые части, и требовала вернуть долги царской России. При этом дать нам мало что может, вся торговля спотыкается на вопросе царских долгов. Французские дипломаты готовы говорить с нами о союзе, но при этом не готовы "сдать" Польшу.
Англия - монархия, вторгалась на нашу территорию, запретила нам экспорт оружия, и, кстати, есть свои концлагеря(Индия). При этом помочь СССР против Германии Англия не может(нет сухопутной армии), а испортить жизнь ударом по СевМорПути - может относительно легко, причём противопоставить ей решительно нечего, флот не сумеет отбить даже атаку на Ленинград. Что бы понимать, что король, родственник нашему бывшему императору, войну нам обьявить не сможет - надо разбираться во внутреннем устройстве английской политики. В любом случае, Невилл Чемберлен не так давно сломал нам первую попытку влезть в Европу(СССР пытался поддержать Чехословакию, но от него мало что зависело)
Италия продаёт нам флотские чертежи, помогает с автопромом, и вообще нам не конкурентна. Диктатура? так мы тоже.
Из Германии к нам привозят станки, чертежи и даже боевые корабли(Лютцев) -некомплектно, но из Англии и такого не придёт. Немецкий на тот момент ещё язык науки, наша гимназия скопирована с немецкой(ещё при царе). Германии нужно наше продовольсвие и металлы, и они за него платят. Гитлер намного более социально близок идеалогии СССР, чем король Англии.
Из США можно купить многое, мы с ними союзники, но в войну Штаты не полезут. Армии у Штатов нет, конгресс войны не хочет, замечательный флот не будет воевать с нами. На Польшу Штатам тоже наплевать.
Вот и кто тут хуже? Для тогдашнего Союза - Польша. Готовились ли воевать с Германией - судя по всему, да. С Англией, правда, тоже. Союз сам был хищником, желавшим "зажечь пожар мировой революции", и союз, сложившийся в результате, был авторства дипломатии Соединённых Штатов.

@темы: история

---

Железные королевства

Когда один из лучших мастеров говорит .... я бы по этому поводил, то у меня начинается приступ творчества.

Димитрий Слобода, арканный механик

-Знаешь, что я тебе скажу, парень…. Ты дуб.
Застонав, я повернул голову на звук. Глаза открылись с трудом, всё тело болело. Сухость во рту и мерзкий привкус тоже не прививали радости. Говоривший – худощавый мужик, сидевший рядом с кроватью, одетый в нашу армейскую форму, только очень уж чистую – смотрел на меня с кривой ухмылкой. Черные волосы в двух местах пересекали белые пряди – наверное, следы от шрамов.
-Умен как дуб и живуч, как он же. Остальные ещё пару дней не очнутся, идиоты. А тебя выставлю через три дня обратно, сссолдатик.
Медик. Я наконец то вспомнил, кто этот мужик. Наш медик-техник, Димитрий. На северном посте, вся функция которого это гонять молодых и следить за холодными эльфами, полноценного медпункта изначально не было. Как нам сказали, что если свернёте шею- то этот парень вас и добьёт. «Этот парень» сейчас и сидел, и говорил со мной, а за ним лежали мои товарищи по взводу.
-Остальные тоже живы. Хотя вашему заводиле, я думаю, с этого мало радости будет. Разбирать алхимическую гранату в казарме, полные придурки. Ну что бы вам не придумать что-то простое. Делать нечего – ну так всем делать нечего.
А я как завороженный смотрю на него, на его руки. Он без перчаток, и эти пожженные руки сейчас собирают из каких-то деталей, проводков и диска – меканику! Сколько я видел варджеков или меканических пушек пока из нас делали солдат – но чтоб так, в свободное время, буквально на коленке….
-Что уставился? Не видел, как их делают? Или ты не просто так очнулся, ты понимал, что может ёбнуть, и подальше встал? Всё равно дуб необразованный, впрочем, я когда сюда пришёл, тоже таким был. Лет десять назад. И мне тоже было скучно, но я хоть не разбирал алхимические хрени. Их, если не понимать в лабораториях, никогда не поймёшь. А ружьё – оно простое, красивое, даже если руну к нему присобачить кривыми руками…
Его руки не были кривыми. Даже я бы не сказал, что они были кривыми, когда он что-то повернул, защелкнул и в его руках оказался странный предмет, похожий на вделанные в приклад часы, только без циферблата. Я один раз видел такие- когда они упали и разбились. В учебке у дворянина-офицера.
-Ну, смотри и учись. Эта хрень называется часовой аккумулятор. Просто, незатейливо, собирается в полевых условиях, можно перезарядить – мужик достал из под стула пистолет-пушку(slug gun) , которым можно свалить варджека, и вставил этот «аккумулятор» в приклад. Достал из-под ствола пластину, сверкнувшую как золотая, и положил самый тяжёлый из армейских пистолетов обратно.
-Люблю тяжёлые стволы. Эта игрушка выбивает руки, но она же выбивает дурь даже из сигнарского рыцаря, будь он неладен. Или из их мелкого джека, будь он трижды неладен. Только неточная, но мы сейчас кое что просверлим в пластинке… раза три, вставим, покрутим, и даже с одной руки можно будет нормально стрелять. Не далеко, но я в поединки снайперов как-то никогда не рвался. В рукопашной участвовать приходилось, клинок я себе для неё сам ковал, а вот перестрелки с далека не люблю. Делать всё равно нечего, ну ты уже это знаешь. А если до нас дошёл какой зверь, которого даже пуля не сразу берёт, то моя работа и пригодится. А то любит всяка погань лазареты да мастерские. Крысы южные!
Зажав золотую пластинку в миниатюрных тисках, он начал сверлить первую дырку. Видимо, какие –то намётки на ней уже были, раз он так спокойно взялся делать то, что для меня проходило по разряду – «Бля, магия, ну писец как круто». И он продолжал объяснять, так же спокойно и неторопливо, как и работал. И от его работы мне становилось легче. Хоть тогда об этом и не думалось.

@темы: творчество, железные королевства, персонажи

---

Норрис

- Доброй ночи, профессор. Можно к вам?
Мак’Гонагалл оторвалась от бумаг и взглянула на Гермиону. Та вежливо поклонилась.
- Гермиона, что-то случилось?
Случиться могло многое, как минимум, битва отгремела вот только что. Сама Минерва пошла в столь знакомый ректорский кабинет, в основном, для того, чтоб посмотреть, насколько его испортил Волдеморт, и только потом втянулась в просмотр бумаг. Некоторые папки остались ещё от предшественника Дамблдора, другие были аккуратно сшиты Реддлом. Дорвавшись до власти над Хогвардсом, тот всё-таки старался быть не только властью, но и управлять. По сравнению с тем бедламом, в который превратилось здание школы, бумаги были почти в порядке. Впрочем, в бумагах восстаний не происходило.
- Нет, просто я школу закончила. И вспомнила, как мне было тяжело вначале, когда я только привыкала. Я хотела спросить, почему обучение в Хогвардсе так отличается от маггловских школ? Почему мы так мало уделяем времени лекциям, а в основном заняты практикой, причём, зачастую, просто практикуем то, что записано? У магглов в нашем возрасте уже бы занялись чем-то, сравнимым с созданием собственных заклятий, но в Хогвардсе этим занимались, кажется, только на Когтевране, да и то не все. Ну и Фред с Джорджем....
Фред с Джорджем изобрели больше заклятий, чем любой известный Мак’Гонагалл маг до трёхсот лет. В основном потому, что нормальные маги в таких заклятиях не нуждались, а ненормальные - смогли бы создать хоть что-то новое только по счастливой случайности. Голова у близнецов работала, хоть её и несло. Впрочем, Минерва с горечью вспомнила, что это было нормой для трёх факультетов - что-то новое, обложившись книгами, создавали самородки. Уизли, Снейп, Люпин, ещё десяток магов - за сорок лет, которые она провела в Хогвардсе ученицей и преподавателем, двух десятков изобретателей бы не набралось.
- Традиция, - профессор вынырнула из воспоминаний. - А сильно отличается? Я в маггловскую школу не ходила.
- Сильно, - серьёзно кивнула Гермиона. - У нас в Хогвардсе мало обьясняют. Очень мало теории - преподают практические навыки. Профессор, на трансфигурации вы преподавали нам, как, а не что происходит. Рон не имеет представления, к примеру, на что воздействует и на чём построен принцип анимагии. Я знаю, как действуют безоары, но почему они так действуют, боюсь, знал только профессор Снейп. В учебнике этого нет, в нашей библиотеке почему-то тоже.
- То, что ты описываешь, это старшие курсы Когтеврана, - вздохнула Мак’Гонагалл. Бывшая ученица своими вопросами дала ответ на её вопрос, но поставила ещё больше. Например, что с этим делать. - Честно говоря, я не знаю. Никогда не увлекалась ядоварением. Про обучение... хотела бы я спросить у ректора - Минерва запнулась. Дамблдор был мёртв уже год, но этот кабинет ещё хранил его отпечаток. Снейп, затем Волдеморт почти ничего тут не поменяли. - Он бы нашёл ответ.
Гермиона наклонила голову, её глаза расширились в удивлении. Видимо, придя сюда, она ожидала много разных ответов, но не простого - "я не знаю"
- Но... как? Мы учимся годами. Работает не одна школа. И всё... потому что традиция?
- Любая традиция имеет под собой основание. Эта - тоже. К сожалению, редко кто вникает в то, откуда взялось основание, - голос был тих, а английский язык, на котором заговорили, сбивал какой-то мяукающий акцент. На леснице, ведущей на второй этаж кабинета, сидела миссис Норрис, и огонь свечей играл в красных глазах.
Гермиона потеряла дар речи. Мак’Гонагалл, шотландка до мозга костей, среагировала быстрей и резче.
- Кто вы такая? Осторожней, вы можете повредить кошке, разговаривая через неё! Речевой аппарат кошки не годится для человеческой речи!
- Я знаю. Это тело я создавала под себя, - ответила кошка. Она села на ступеньках и спокойно продолжила, как будто читала лекцию. - Чтоб понять настоящее, нужно заглянуть в прошлое и там поискать ответ на вопросы о традициях. Когда четыре волшебника создавали Хогвардс, по-другому ещё никто и не умел. Каменный век образования, вы бы сказали, но да, до нас никто и не пытался передавать знания не в семье, от учителя к ученику. Мы создали специализацию учителей, ну, как умели. Что-то взяли от практики друидского круга, что-то принёс из своего клана Годрик, у него было несколько родственников, которые его учили. Даже должность ректора появилась тогда, когда мужчины ушли и Пенелопа искала новых преподавателей. Мы не умели по-другому, да и по-другому почти не получается.
- А почему не изменились потом? Теория магии ведь развивается, - вступила в разговор Гермиона.
- Обучение сначала теории приводит к попыткам конструировать свои заклинания на младших курсах. Я на это натолкнулась почти сразу. Ученикам можно было втолковать не применять семейные заклятия, домашние в этом сильно помогали, но если кто начинал эксперименты, появлялось соревнование, и рано или поздно кто-то взрывался. Смертное проклятие, Тартарус, Левикорпус, даже гравитацию как-то в башне поменяли, так что крыша улетела и рухнула в лес. Пенелопа была в ярости.
- Семейные заклятия? - поинтересовалась Гермиона. Она примерно понимала, о чём речь, но не спросить было выше её сил, раз уж зашла речь.
- В те времена все знания передавались в семьях. Если в семье рождалось новое заклятие, ему учили внутри семьи, и дальше оно шло разве что при хвастовстве или на войне. Ну или как товар при обмене. Новое боевое заклятие стоило и несколько тысяч галлеонов, - сказала Мак’Гонагалл. Для её клана это был вчерашний день, но паре таких вещей её дома научили. Полезные - и смертельные. - Хогвардс организовали четыре волшебника, которые сложили свои знания и набирали учеников отовсюду.
- Годрик хотел облагодетельствовать мир. Салазар перессорился со своей роднёй. Пенелопу Клиодна в тот момент выжила из круга. Кандида желала изобретать в большой компании, хотя Салазар и шутил, что купил её помощь за книги. Как молоды мы тогда были...
Кошка вздохнула. Её тень подёрнулась дымкой, изменилась, и глазам присутствующих предстала высокая седая женщина, одетая в посеревшее от времени платье. На широком поясе висела чернильница, сумочка для дневника была пуста. Ни палочки, ни места для неё, ни карманов на одежде не было. Глаза, красные, усталые, обведённые морщинами, иронично смотрели на собеседниц.
- То есть, если учить теории...
- То её применяют на практике с непредсказуемыми последстивями. К сожалению, на первых курсах мы регулярно теряли учеников, поэтому остальные мне просто запретили, - вздохнула уже женщина. - Я могла объяснять только тем, у кого хватало самоконтроля не практиковаться вне аудитории со мной - это курс так пятый. Основная задача преподавателя у нас ведь не научить, вы сами учитесь, а...
- Подстраховать, чтоб не убились? - воскликнула Гермиона в ужасе. - И всё? Но как же так, ведь не все наши преподаватели даже палочки-то имеют!
- Зельевары носят с собой безоары, а на истории ещё никто не подорвался, - меланхолично высказалась Минерва. Что-то с собой от скуки на уроке Бинса сделали только однажды. И как бы это ни было громко, всё-таки никто не пострадал. - То есть получается, что мы повторяем пройденное, да?
- Можете изменить, госпожа ректор, - Мак’Гонагалл дёрнулась как от удара, но тихий голос серой "кошки" не содержал ни издевки, ни угрозы. Просто констатация факта. - Это в ваших возможностях, если остальные преподаватели справятся. А вне аудитории - может, повезёт.
- Я не ректор, - шотландка справилась с собой. - Министерство кого-то назначит, я думаю.
Тут уже дёрнулась женщина. Голосом, в котором наконец пропал кошачий, вкрадчиво-мяукающий акцент, она резко сказала:
- Министервство не будет назначать ректора Хогвардса. Пока я жива, куча неизвестно кем назначенных чинуш не будут решать, чему тут учат. Пусть свою школу организовывают.
- Простите, - вежливо спросила Гермиона. - А почему? Там же умные люди собрались, разве нет? Чем совет попечителей лучше министерства?
Профессор Мак’Гонагалл вздохнула. Эту часть проблемы она знала изнутри, Альбус часто говорил об этом.
- Попечители, во-первых, взялись за это добровольно, а чиновник может и закрыть нас просто от головной боли. Попечители редко вмешиваются во внутренние дела школы, сами у нас учились, а министр регулярно порывается или что-то запретить, или улучшить. Но при этом его идеи на уровне твоих, а отвечать ректору, если кто подорвётся.
- Ну и они, помаявшись раз, другой, могут взять и назначить привидение. И так историю испортили, и Гриндевальда уже в школьном курсе нет, - "кошка" сказала, как сплюнула.
- А им что-то может помешать меня снять? - чуть с грустью спросила Минерва. - Назначение ректора утверждается министерством...
- Да. А школа - частная собственность Круга друидов и моя. Годрик не женился. Род потомков Салазара пресёкся сегодня. Поэтому я, Кандида Когтевран, могу сказать - если они вмешаются, я выкину их отсюда. Физически, а потом судом. А наследники Пенелопы меня поддержат, - казалось, женщина стала выше ростом, произнеся это. Она выпрямилась, морщины разгладились, в волосах заиграл цвет, хоть и ненадолго.
- Физически?, - удивлённо спросила Гермиона. - Как Волдеморт?
- Как Гриндевальд, - фыркнула Кандида, - По верованиям друидов, мать властна над своими детьми, а я - над своим творением. Они не мешают мне делать в Хогвардсе то, что я хочу, но если их наследство попытаются конфисковать... министру не понравится.
- Запретят... нет, это потребует кордона вокруг школы... - покатала эту идею на языке Гермиона. - Организуют свою... но традиция за эту... отзовут учителей?
Мак’Гонагалл засмеялась.
- Мы все работаем в Хогвардсе, потому что хотим работать именно здесь. Энтузиасты. Зачем уходить куда-то, если здесь всё привычно. Но, Кандида, а чем плохо привидение? Не Бинс, как таковой, а ректор? С его опытом...
- Видела я этот опыт - друиды до сих пор отойти не могут, - резко сказала та.
- Привидение? У друидов? - друиды были жизнью, лесом, материальным. Полулегендарный Круг друидов был душой лесов Англии ещё со времён, когда миры магов и магглов не разделились. В разуме Гермионы Грейнджер дальше них от привидений и вообще потустороннего не стоял никто.
- Нет. Просто призрак не меняется, и даже смерть его не уберёт. А полная неизменность в течение долгого времени вредит делу, особенно если в начале консерватор был хорошим вожаком и новатором. Потом этот дуб стоит на пути прогресса, а зачастую последствия такого отзываются очень надолго.
- Поэтому вы сами ушли с поста ректора? - спросила Минерва.
- Вы это наблюдали? - задала свой вопрос Гермиона. Кандида вздохнула и начала рассказывать.
- Это началось тогда, когда Клиодна из леса Хорнсби выжила свою молодую соперницу из круга. Ну как выжила - просто игнорировала. Тогда Клио была на пике своих возможностей, лес дышал её дыханием, поэтому Пенелопа поискала себе другое занятие. Нашла, к нашей радости. Потом почти сотню лет учила и ректорствовала, пока не решила, что время настало. У Круга - странная структура, сам Круг наполовину состоит из уважаемых личностей пополняемых методом кооптации, а наполовину - из бойцов, сменяющих друг друга в поединках. И, в принципе, хоть главу Круга и избирает Круг, вариант поединка тоже возможен. Пенни стала главой друидов за два поединка - с её опытом и умениями она была великолепным лидером. Первые пол-столетия, пока ещё была жива Клиодна, это была борьба идей, ещё три поединка, споры... Пенелопа изобретала, работала, открыла новое в старом. А потом лучшее стало худшим. Сменить магессу, способную сломать палочку сопернице движением голой руки, знающую сотни заклятий, умелую и опытную никто не мог два столетия, пока стремительный поток её мыслей не превратился в болото. Врождённый интеллект, тот, который отвечает за инновации, достигает своего максимума в двадцать пять - тридцать лет, потом непрерывно снижается. Кристаллизованный, отвечающий за опыт, умения - может непрерывно расти, но он консервативен. Новое не пробивается в разуме старика, мне было примерно четыреста, когда я изобрела сама последнее новое заклинание. Потом - только доработка идей кого-то другого, разбор случайного прозрения ученика. То, зачем я ещё здесь. Пенни дубом стала на реке, и дуб этот был так велик, что последствия друиды ощущают до сих пор.
- А... И в чём они? Почему никто не мог её сместить голосованием? - Гермиона вновь почувствовала себя на своём месте - на умной лекции.
- Она просто снова побеждала главу круга. Умения хватало, сил тоже. Нормально для колдовства без палочки не хватает сил, у ребёнка такая вспышка способностей забирает способности надолго, но с возрастом наши заклинания всё более и более точны и менее энергоёмки. Ну и у друидов в лесу мощный дополнительный источник. Сочетание этих двух факторов сделало возможным уникальную вещь - "младенческая" магия одолевала "университетскую". Пенелопа ломала палочки голой рукой, вышвыривала из круга анимагов, ставила великолепные защиты - и высмеивала, выискивая дыры в сыроватых теориях, всех, кто искал что-то, что ей казалось лишним. Но ширина взглядов с возрастом ушла, без боевого мастерства, к сожалению. Для того, чтоб через два столетия сменить её, друид-победитель ушёл в каменный век магии.
- Посох друида, - произнесла Мак’Гонагалл. Она эти атрибуты видела и даже пробовала применять. - Тяжёлый, неудобный...
- Но у него есть два приемущества. Его нельзя сломать заклятием, и он позволяет высвобождать намного больше энергии, чем палочка. Мерлин с помощью посоха вышиб из схватки Клиодну, вложив в заклятие энергию, способную передвинуть Хогвардс. Это немногие могут, а уж чтоб творить искусную вязь пятикилограммовым куском дерева... - усмехнулась Кандида. Краски с волос ушли снова, но глаза сияли. Разговор ей, видимо, нравился. - Друиды до сих пор не могут уйти от посохов. Изящество, тонкие заклятия... всё по боку, сила решает.
- И вы ушли с поста ректора, когда это увидели? - продолжила расспросы Гермиона. Если бы эта женщина преподавала историю магии! Каким контрастом были её слова и монотонное бубнение Бинса!
- Да. Я ничего не могла дать нового. Подбор учителей тоже мог стать зависим от их удобства, - Кандида иронично сощурилась. - Уйти я не могла, здесь были ученики, которые давали мне идеи. Остаться значило сделать так, что ректора бы оглядывались на меня. И я осталась... кошкой. Ректора были, в более чем половине случаев, не в курсе. А вот такие незаметные люди, сквибы, как Филч, старые маги, неудачные ученики, оставшиеся тут как Хагрид - они работали тут. И у них была кошка. Просто серая кошка, которая ходит по всей школе, сидит в аудиториях и лабораториях, и иногда рядом с ней происходят чудеса.
Кандида взмахнула рукой, как будто её тонкие пальцы и были палочкой, и слевитировала Шляпу. Та важно заявила:
- Рада видеть, Кандида.
- Ну что, старушка, как думаешь, мы убедим эту шотландку, что она лучший ректор для школы?
Шляпа не успела ответить, когда Гермиона выдохнула:
- Да. Как и вы - идеальный преподаватель истории, госпожа Когтевран.
Новая ректор и старая преподавательница посмотрела на новую преподавательницу и старого ректора. Обе рассмеялись.
Весенний дождь капал за окном на покосившиеся крыши и поломанные стены.
Жизнь продолжалась.

@темы: гарри поттер, творчество, размышления

---

Винни МакПух

Прежде всего должен сказать - читающий это должен думать о сказке А. Милна. В крайнем случае о советском мультике. Валлиец Аллан Милн, уроженец западной окраины кельтского мира, вложил в свой роман глубокий инициатический мессадж, уходящий корнями в друидическую традицию, а уроженец восточной окраины той же Кельтики, галициец Хитрук, не менее гениально этот месседж уловил, отразив один из ключевых моментов романа в своем мультфильме - точнее, трех мультфильмах - вспомним знаменитые кельтские триады..
Диснеевскую же профаническую попсу - забудьте, как страшный сон!!! По крайней мере, до конца прочтения этого материала.
Итак, всмотримся в героев. Кто перед нами?
Решительный, деятельный, но не слишком вдумчивый ("в голове моей опилки - да-да-да!") медвежоное Винни Пух.

Он шумит, рвется в бой, он распевает хвастливые стишки собственного сочинения и в огромных количествах потребляет мед.
В кельтской традиции медведь - символ касты воинов. Кельтские воины шумят, кричат, бахвалятся, рвутся в бой, распевают стихи собственного сочинения, как правило, посвященные себе любимому, в огромных количествах потребляют хмельной мед.

рядом - неприметный Пятачок. Но не стоит обманываться! На самом деле - он проводник и где-то наставник Винни Пуха

Вепрь, кабан - в кельтской мифологии символ друида, жреца.

Воин и поэт Винни-Пух желает захватить мед. Для этого ему необходимо овершить восхождение на выокое дерево. Я думаю, искушенные в мифологии читатели уже догадались, что дерево - это Мировое Древо, а мед - суть Мед Поэзии, столь желанный стихотворцу. естественно, попытка добиться Меда самостоятельно оканчивается полным крахом, и тут Винни спешит к такому, казалось бы, слабому и неприметному Пятачку - без него наш воин-медвежонок не в силах вскарабкаться на Древо. Именно Пятачку принадлежат средства подъема в верхний мир, закодированные в образе воздушных шариков.

И вот тут-то и есть один из глубоких моментов данного фильма.
Цвета "шариков" - это цвета двух младших друидских орденов - синий, цвет ордена Бардов или Поэтов, к которому, судя по расцветке покрытых клановой клеткой штанов, принадлежит сам Пятачок (Пух, как и, зачастую, кельтские воины, ходит без одежды), и зеленый, цвет знахарей-Оватов.
Орден Оватов ниже ордена бардов, и начаткам поэзии обучаются там. Винни следовало бы выбрать именно его. Но, как и всякий кельтский герой, медвежонок одержим гордыней. Он ухватывается за более престижный синий шар, воображая себя уже если не состоявшимся Бардом, то готовым принять это звание и желая ассоциироваться не с древесным листом, находящимся по середине между небом и землей, а с небом.
Перед экспедицией Винни покрывает себя ритуальной окраской, как и любой отправляющийся в поход кельтский воин. Выдавая себя за тучку, он аппелирует к покровителю воинов - громовержцу Таранису.

Но фатальная ошибка уже совершена - и горделивый герой терпит поражение в столкновении с суровыми Хранителями Меда. Спуститься назад ему помогает тот же Пятачок, как видим, до конца исполняющий свою роль проводника.
Простой урок этой истории - в том, что воину не должно вторгаться в сферы, где вся его неукротимая витальность не компенсирует тихой и скромной мудрости неприметного внешне друида.
Кролик во втором мультике - Бо Айре, третье сословие, обязанное кормить не только скромных друидов, но и прожорливых воинов.


Однако если воин злоупотребляет право кормления, то может попасть в "безвыходное положение".
А теперь третий, он же последний мультик.
история о печальном ослике Иа, потерявшего хвост в терновнике и проводящем дни в скорби о несовершенстве мира, к которому никто не приходит на день рождения и не приносит подарки...

К чьему символизму относятся образы терна и осла - думаю, напоминать не надо. В средневековой Ирландии, до ее окончательного обращения, отношения между христианской и языческой общиной были сведены к минимуму. В частности - с христианами не обменивались дарами.
И вот воинское сословие (Винни) "убеждает" остальных друзей прийти на праздник к Иа. Хотя в кельтских землях и не было "крещения огнем и мечом" в том объеме, в котором это произошло на Руси и в других европейских странах, но воинское сословие все же приняло христианство в числе первых и способствовало его распространениюю.
Сам он приносит горшок. Горшок, столь большую роль играющий в мире Винни - это, безусловно, волшебный кельтский котел изобилия, трансфорировавшийся в Средневековье в Грааль. Он символизирует богатство - как духовное, так и земное, материальное. Однако мед из горшка выедает сам Винни - ехидный намек на то, что короли и воины крещеных кельтов не слишком спешили делиться со своей церковью материальными благами. Бард Пятачок прниносит зеленый шарик Овата - но шарик лопается, и более непригоден для вознесения в Верхний Мир. Дух из друидических обрядов и текстов, переданных христианству, улетучился,остались только формы - но Иа и тем доволен.
Кролик же праздник саботирует - как и везде, крестьянство примыкает к новой вере последним.
Вот только Сова, загадочная... точнее загадочный Сова... Кто он? Судья-бреггон? Высший друид? Или Верховный Царь? В чем символизм хвоста, потерянного Иа в терновнике, прикрепленного к колокольчику Совой и им же Иа возвращенного?

(с) smelding.livejournal.com/183498.html

@темы: нашёл и утащил

---

Время. Фик.

— Мы сделали это! — в экстазе воскликнула Хроми. Кадгар утёр пот со лба, эта схватка с драконом вымотала их всех — и помощников, присланных из Шатраха, и его. Но приз — пыль Часов Времени — того стоил, и не зря бронзовая драконица так шумно радуется. Они победили, пускай только временно тихие джунгли и трое бойцов армии Расколотого Солнца были свидетелями их победы.
— С вами всё в порядке? — участливо поинтересовался один из них, гигант-дреней. Его щит вынес многие атаки дракона, спасая маленькую Хроми, пока магические стрелы и лечение девушек-синдореек ослабляли дракона и возвращали воину силы. Маг просто кивнул, его силы были почти на исходе. Он предвкушал триумф над Гулданом, орка в клетке и возвращение из этого неуютного мира в библиотеку Каражана, с новыми артефактами и новым знанием, поэтому даже не успел среагировать, когда руки гиганта сомкнулись на его запястьях. В следующий миг тело рвануло судорогой, в глаза плеснул ужас, магия — этот хлеб и соль его жизни — неожиданно отказалась от него. Отточенный интеллект и память сходу определили, что это, но проблему это, увы, не могло решить.
— Откуда у вас антимагические кандалы?! — в конце фразы голос сорвался, всё-таки потрясение было страшным. Дреней кивнул в удовлетворении, отшагнул, и его гигантский образ рассыпался на два более тонких — один в тяжёлых доспехах, другой в потрёпанном платье мага. Ничего не понимающая Хроми сжимала в руках часы времени, высыпая в них собранный песок.
— Из Даларана, — ответила синдорейка-магесса. Появление двух других эльфов крови её не взволновало, да и для Кадгара тоже принцип этого перемещения был понятен — телепортация обмена, когда навстречу двигались две равные массы. Самая щадящая для мира, неэнергоёмкая — но требуется два или больше разумных существ одинаковой массы, что несколько сложно. — В них заключали нашего принца во время третьей войны, вы, наверное, не помните. А сейчас, пожалуйста, не мешайте. Хроми, извините, что мы вынуждены вас использовать, но если вы не поможете нам, то этот маг, столь важный для исправления этого временного кольца, умрёт.
— Вы не можете! — одновременно выдохнули архимаг и драконица.
— Могу, — голос тяжеловооружённого эльфа был тих и странен, как будто его ломали и морозили, а потом забыли собрать. Неторопливым движением он снял мешковину с оружия, странного топора с ледяным лезвием. — Этим — могу. Убить. Что угодно. Теневую скорбь создали, чтоб убить самого защищённого бойца всего Азерота. Вашу душу она заберёт так же легко, как любую другую.
Кадгар с ужасом представил посмертие, в котором ты оказываешься кусочком силы для куска льда, созданного с целью убийства и ничего, кроме этого, не знающего. Тёмную Скорбь, чудовищный ледяной топор, создали, чтобы убить Короля-Лича, и напитали тысячей душ, убитых на поле боя рыцарями смерти, один из которых сейчас и держал её в руках. Будь его магия с ним, он бы использовал любое заклинание, лишь бы оказаться подальше. Сейчас , лишённый возможности убежать, испуганный до дрожи в коленках, он всё-таки оставался магом, и нашёл в себе любопытство задать вопрос:
— А как Дарион Моргрейн позволил вам её забрать? Артефакт такой силы должен быть охраняем...
— Тьма хранит саму себя. Всегда будет Король-Лич, так? И всегда Тёмная будет стремиться к нему, убивая слабых и подталкивая сильных на атаку объекта своей ненависти. Я могу бросить её здесь — и какой-нибудь орк, демон, дреней через какое-то время вновь принесёт её в Азерот, потому что там её цель, маг. Я удовлетворил твоё любопытство? — в синих глазах рыцаря смерти плясали смешинки.
— Простите, архимаг, и вы, достойные союзники и недостойные пришельцы, — Хроми выпрямилась в свой невысокий гномский рост. Принимать драконье обличие она сочла бесполезным — эта четвёрка не испугается, скорее, заставят бояться её — гнилой запах смерти и ужаса от топора она прекрасно чуяла и понимала, насколько опасен он даже для дракона, тем более не самого боевого. — Но я не позволю вам изменить ход времени. Прошлое прошло, и вмешательства в него я не допущу. Это мой долг и служение. Слом одной части времени, даже для работы другой, недопустим!
Эльфы переглянулись, а потом слово взяла магесса. Сейчас она старалась держаться подальше от Кадгара, возможно, кандалы были неприятны и ей.
— Ничего не будет нарушено. Именно поэтому ты и нужна нам — чтобы не нарушить ничего лишнего. Один эльф будет забран из прошлого. Один эльф останется в прошлом. Через пять минут один из них будет убит, как и должен был быть убит второй — время не изменится.
Хроми вздохнула. Кадгар затаил дыхание — умирать жуткой смертью не хотелось никому. На несколько минут над поляной повисло молчание.
— Какие у меня гарантии, — наконец сказала драконица, — и что время не нарушится, и что маг останется жив?
— Время — если вы решите, что оно нарушилось, то вы нас остановите. Не в первый раз выправляете проблемы. Наша гарантия вашего неисправления именно то, что изменение никто не заподозрит, дорога изменится от момента, в который мы вернёмся. Но изменение будущего разрешено в настоящем. То же с магом, мой друг останется его охранять. Заодно он будет гарантией того, что ты вернёшь нас, драконица, — быстро сказала жрица.
— И куда вас отправить, путешественники? — теперь уже любопытство обуяло драконицу, вызвав у Кадгара вздох сочувствия. Он прекрасно понимал исследовательский пыл драконов, только очень уж хотелось избавиться от ледяной смерти у шеи.
— Терраса магистров. Конечный зал. Пять минут до схватки Каэль'таса Солнечного Скитальца и отряда, посланного наару его убить.

На поляне остались двое, не считая переливающегося временем трупа дракона. Кадгар с удивлением и неудовольствием наблюдал за тем, как рыцарь крови щурится на солнышко, оперевшись спиной на пенёк сваленного в схватке драконом дерева. Неудовольствие было вызвано самой простой и ясной проблемой — маг всё ещё был в кандалах и привязан к соседнему дереву.
— Вообще-то без Хроми нас скоро найдут. И те, кто найдут, будут моими, не находишь?
— Орками они будут, — спокойно парировал эльф. — Дреней доложит, что миссия выполнена. Тебя хватится только твоя кельдорейка, но пока она будет ждать — здесь всё кончится.
— Тогда нас убьют, — в сравнении с Тёмной Скорбью орочьи топоры были несколько более радостной перспективой.
— Может быть, но я так не думаю. Хроми вернёт их всех через некоторое время, маг. Я не думаю, что у кого-то будет желание отвлекаться на тебя. Даже вон у этих молодцев, которые выехали к нам, — он пружинисто поднялся и неторопливо пошёл вперёд, прямо к доброму десятку орочьих наездников. Тёмная Скорбь льдисто сияла под тёплыми лучами дренорского солнца, когда эльф поднял её над головой, салютуя орочьему разъезду.
— Я Ателас Сангвинар, рыцарь крови! Кто из вас хочет первым уйти от предков, слабаки?!

Трое эльфов и гномка вывалились из портала под удивлённым взглядом Каэль'таса. Падший принц с удивлением обозрел странную компанию и истерично закричал:
— Все будут служить господину!
Магесса скачком перенеслась к нему. Как в замедлении Хроми увидела, как огненный шар срывается с рук принца и окутывает эльфийку, как сгорают брови и кожа, как сквозь заклинание пролетает какой-то шарик и обе фигуры падают на пол. Вторая девушка кинулась к ним, но не к подруге, в которую как будто походя отправили заклинание лечения, не убравшее жуткие ожоги, но убравшее боль, а к принцу. Тонкая рука выдернула кристалл из груди, но ни капли крови не пролилось — артефакт временной заморозки сработал почти идеально, даже несколько не радующаяся тому, что он покинул лапы бронзовой стаи Хроми не могла не признать, что жрица явно знала, что делает.
— Ну и кто останется? И как вы собираетесь сделать так, чтобы никто не заподозрил подмены?
— Я, — синдорей в потрёпанных одеждах, с бледной кожей и лихорадочно блестящими глазами поклонился драконице. Его тонкие усыпанные перстнями руки дрожали. — Шелоникус Ловкость Пера, презренный к услугам уважаемой публики. Это, — он широким жестом окинул комнату, — моя сцена, на которой я сыграю ещё раз. Жажда магии сломала меня, но жить так я не хочу, забыть сцену и овации...
Мастера сцены ещё раз затрясло. С безумным смешком он прижал демонический осколок к своей груди и развернулся ко входу.
— Заходите, друзья! Все будут служить господину, как я служу своему!
Он ещё декламировал эти слова, когда Хроми выдернула девушек и их добычу из этого места и времени. Отряд дренеев Шатраха уже вломился в комнату, и им навстречу полетел огненный шар. Река времени увлекла их за собой.

Они вновь вернулись на поляну, тихую и одинокую. Трупы орков и волков валялись кучей вокруг тела дракона времени, маг всё ещё стоял у дерева. Кадгар только поднял бровь, когда увидел полутруп в поле времени, обгорелую до внешности демона магессу, жрицу, которая, казалось, только что вернулась с бала, и драконицу.
— Ваш друг решил, что он может победить всех орков в одиночку, и пошёл за убежавшим. Кажется, они там ещё воют. Вас не было полчаса.
— Полчаса?! — глаза на обожжённом, окровавленном лице сверкнули зеленью. Потом она кивнула, рассыпав по поляне пепел сгоревших волос.
— Убирайтесь.
Спокойное слово. Хроми быстрым шагом подошла к Кадгару, и, не останавливаясь на то, чтобы снять с него кандалы, открыла сверкнувший золотом портал и швырнула его туда вместе с жалобно затрещавшим деревом. Потом повернулась и с вызовом посмотрела на эльфиек.
— Я останусь. Вам надо отдать эти полчаса.
— Да, хорошо, — медленно произнесла жрица, что-то напевая. Её тонкая рука достала кинжал странной формы, пока вторая делала пассы над распростёртым телом принца.
— Что с ним? — уточнила магесса.
— Нет сердца. Отравление. Множественные разрывы внутренних органов, как при неудачной телепортации. Но я справлюсь, подруга.
— Как? — выдохнула бронзовая драконица. Повреждения казались чудовищными, создать сердце за то время, за которое тело бы не умерло вообще, было за пределами возможностей лекаря, даже для дракона изумрудной стаи это было бы запредельно тяжело.
Вместо ответа жрица ударила кинжалом себе в грудь. Кровь фонтаном хлынула из разрезанных артерий, вспыхивая светом магии, пока руки формировали канал между пациентом и врачом. Потом, через пару секунд, грудная клетка взорвалась, и сердце — живое сердце эльфийки крови — рухнуло в открытую рану, оставленную демоническим кристаллом. Обоих накрыло светящимся куполом — и вспышка ударила по глазам окружающих.

Гартак, батрак клана песни войны, сегодня сбежал. Его называли ленивым пеоном, бранили и били всю недолгую жизнь. Он был слаб. С рождения, с голодного года, когда проклятые огры, защищаясь, обрушивали дождь и град на Награнд, он недоедал. И не прошёл испытания.
Он высунулся из леса на просвет, с которого доносился вой и крики. Он хотел бы бежать, но сейчас ему нужно было оружие. Любое, потому что слабому надо охотиться, чтобы жить, и это не сделать кулаками, и не украденное, потому что просто пеон пропал — съели, а вот если пеон украл — его будут искать и найдут. И непонятный бой обещал ему бесхозное оружие и не обманул. Чужак, перебивший орков, уже не шевелился, его убийца валялся рядом в крови и грязи. Кусок льда был единственным чистым местом на изрытой дороге — и пеон схватил его и побежал, пока не упал от ужаса. Неведомый голос в его голове произнёс:
"Ты умеешь ненавидеть. У тебя сильная душа. Ты свободен. Я научу тебя быть воином".

Вериса Ветрокрылая, маг Даларана, сегодня ушла с заседания раньше. Бывший квартал Похитителей солнца, не очень-то место для неё, с радостью распахнул объятия. Каждый шаг причинял лёгкую боль расставания, но она гордилась тем, что сделала свой выбор и не осквернила себя демонической магией. Пусть она и стала слабее, пусть до титула Архимага ей далеко — она чиста.
Она поднялась в бывшие покои Этаса, с улыбкой прошла мимо магического стража. Этот страж был одним из немногих, которые были привезены в Даларан до третьей войны, и его не коснулась скверна, а значит, его не требовалось уничтожить. Открыв дверь, магесса вновь поразилась, как естественно выглядит здесь её личный гость, как будто не было сначала плена, потом Запределья и захвата демонов. Принц Каэль'тас выглядел так, как будто просто отлучился ненадолго и сейчас вновь вернулся в свои покои. Только когда он повернулся, стали заметны морщинки вокруг глаз и чуть согнутая поза.
— Как она? — а вот вопрос был неожидан. Раньше он бы поинтересовался советом, модой, вечеринкой, да что греха таить, Джайной Праудмур, но этот принц, пусть и выглядел так же, был внутренне другим. И этого не стоило забывать, пусть сейчас он и слаб, лишённый магии демонов и не связанный с Солнечным колодцем. Пока.
— Лицо никогда не восстановится. Глаза мы ей спасли, она видит, но даже магия Изеры не восстановит утраченное.
— Ясно. Кадгар уже прибежал с кандалами? — голос принца Луносвета не изменился. Почти.
— Да. Я призналась, что отдала их. По просьбе Сильваны, — больше вопросов он не задавал.
И на самом деле, что тут задавать? Отдать артефакт против магов в руки властительницы Подгорода, которая, скорее всего, хочет его использовать против Менетила — эта идея прошла бы через совет. Все бы подумали про Артаса, никто бы не назвал имени, и Кадгар это прекрасно понимал.
— Спасибо, Вериса. Я не ожидал этого от тебя.
— Как бы низко ты ни пал, мы — Мы — должны тебе. За Гаритоса. За то, что не помогли. Я сделала, что могла, — её голос прозвучал резче, чем следовало, и, как бы извиняясь, эльфийка уже тише произнесла: — Что-то ещё нужно?
— Стелу.
— Что?!
— Стелу. С этими именами.
Каэль протянул лист бумаги, на котором каллиграфическим почерком были выведены имена. Множество подписанных имён.

Шелоникус Ловкость Пера, брат инженера Телоникуса, сыгравший роль. Да помнит его сцена.
Ателас Сангвинар из рода Сангвинаров, умерший дважды. Да славится его род.
Риалла Свет Солнца, дочь Талареда Затемнителя, отдавшая сердце. Свет наш во тьме.
Серталиана, Астромант, мать Карпенианы, отдавшая внешность. Звёзды да светят им.

@темы: творчество, Варкравт

---

Ал'ар. Исследование.

Среди множества существ Пылающего Крестового Похода "Burning Crusade", в основном представленных героями третьего варкрафта или простыми и понятными гигантами типа Груула и Магтеридона, особняком летает совершенно иное существо. Одно из самых красивых в игре, и одно из немногих, про которого известно крайне мало. А ещё про него сами создатели WoW говорят и пишут, что он - бог.
Al'ar, phoenix-god.
Он летает по великому залу Темпест Кипа, одинокий и могущественный. В бою он порождает других фениксов, обрушивает на врагов волны огня и возрождается. За весь аддон никто так и не встретил никого, кто был бы на него похож.
И в то же время, кое-что мы о нём сказать-предположить-утверждать можем. Потому что у нас есть Дренор в его целом виде и существа оттуда.
Араккоа.

В оригинальной игре это нелетающие птицы с тёмной магией и невидимостью, приручающие обычных неразумных птиц и атакующие вас кинжалами. Они пытаются воскресить своего вождя, и выглядят - ну, как будто так и надо. И только после Дренора понимаешь, что спрятавшиеся от всех на вершинах Скеттиса - остатки цивилизации, причём её альтернативная часть. На Дреноре они - сброшенные с гнёзд низкорождённые, которым сломали крылья. А истинная власть и величие принадлежит гордым и летающим солнцепоклонникам. Которые тоже приручают птиц.
Рухмар. Воробей в короне из солнечного металла. Существо, что в бою тоже умеет порождать других птиц, поднимая их из куч пепла. -ар.

И вот теперь можно, наконец, попытаться понять, почему у не верящих в богов синдореев появился бог-феникс. А виноваты, последовательно - демоны, орки, КаэльТас и - одиночество. Началось всё как и на Дреноре - народ раскололся, высшие касты сломали низших, чтоб те не заикались о равенстве. Возможно, уравнителем была магия, возможно, вера - этого мы не узнаем, но в час пришествия демонов араккоа уже были разделены, и те, кто избрал тьму, уже умели прятаться. Поэтому они уцелели, когда демоны просто уничтожили летающую аристократию араккоа, сотворив то, что больше никому не было под силу. Вместе со своими последователями пал и божественный феникс, существо, которое или было символом солнца, или его духом.
Демоны ушли. Орда зелёных орков прошла. Бессмертный возродился, как и положено фениксу. Один. Уцелевшие араккоа были ему чужими, тенепоклонниками, не способными с ним говорить. Ведь феникс, даже феникс-бог, ни разу за бой ничего не произносит, его крик - это огненная волна. Возможно, Ал'ар, с его силой и разумом, просто не способен говорить. А возможно, и мне это кажется более объясняющим, он говорит иначе, чем привыкли разумные существа.

Бестелесного и невесомого,
Как тебе услыхать меня,
Если ты плоть от плоти от слова и
Я же кровь от крови огня?
Запрокинутым солнцем слепящего дня,
Меднотелым звоном быков,
Я с тобой говорил языками огня -
Я не знаю других языков.(с) Мельница-Радость моя.

Одинокий уже долгие годы бессмертный встретил того, кто мог его понять. Принц Санстрайдер изначально - огненный маг, пусть как архимаг владеет и более тонкими заклинаниями. Но сильнейшие его удары - огненные, и он способен услышать огонь. Прочувствовать его. Понять и подружиться с одиноким божеством, и на этой дружбе попытаться очередной раз спасти свой народ. Приведя феникса в Азерот и сделав своих синдореев его служителями, получив в ответ силу огня уровня выше Рагнароса, но не как огненную бурю земли - а огонь, пронизанный светом солнца. Как легко бы это сошло с религиозной точки зрения.... Ал'ар сильнее наару, и точно не связан с демонической энергией. Если бы всё получилось, то, возможно, сейчас бы глаза синдореев светились бы не зелёным огнём демонов, но ярким пламенем света. И они бы летали на мелких фениксах, а не на дракондорах. (всё-таки пепел Ал'ара - это и самый красивый, и самый логичный летун WoWa. Только его можно призвать и отозвать, а куда вы денете, к примеру, синего дракона?)
На эту тему можно только гадать, что бы получилось у Элементаля-бога и его архимага-жреца. КаэльТас не вернулся с фениксом в Луносвет(Silverymoon). Но любой, кто умеет летать, сейчас может войти в чертоги крепости Бурь, и увидеть того, кто не даёт нам считать самого известного синдорея мёртвым.
Ал'ара. Феникса-Бога. Существо, для которого смерть - это лишь миг перед новой жизнью.

@темы: творчество, Варкравт

---

08.11.2014 в 14:47

Пишет  Волчица Юлия:

Ха! Остальные господа могут отработать 8-10 лет без помарок?

08.11.2014 в 13:46

Пишет  Crisl:

это я

Пока не вижу смысла предавать Нокию ради менее неубиваемых марок.
Йя самурай!

---

Суть:
1) Напиши 10 фактов об указанном тебе персонаже. Факты должны быть интересными и желательно малоизвестными (так, чтобы о них не знал каждый второй в группе).
2) Тагни трёх своих друзей и не забудь написать, о каком из их персонажей ты хочешь знать всю правду.
3) Если у человека несколько персонажей, ты можешь тагнуть его повторно.
4) Готово! Вы великолепны и растрепали о своих персонажах много интересного!

Осален  Огненный Тигр, так что раскрываю факты - пусть не все.
1) Серхио командовал ударной экскадрильей "Велизария" будучи старшим лейтенантом, и капитана получил только через время.
2) Никто из его семьи никогда не жил на Нарне, и спуск во время оккупации - первое и последнее посещение родины противника.
3) Серхио не имеет доступа к пурпурным файлам своей семьи
4) Находит человеческих женщин и минбарок красивыми, но по физиологическим причинам - только эстетически. Не женат.
5) Ему 5 раз предлагали перевод на командную должность тяжелым кораблём.
6) Серхио состоит в профсоюзе пилотов Земного Содружества.
7) Марио Котто , адмирал центавра, был спасён младшим лейтенантом Коттару не на войне - а от наёмного убийцы.
8) Серхио плохо пьёт, и во время единственной их пьянки был перепит Виром.
9) Он никогда не встречался с императором Моллари, но один момент был зачислен в истребительную охрану Картажье. Неудачно - приказ о зачислении даже не дошёл до него, как война была выиграна, Картажье мёртв, а Серхио - в отставке.
10) Аналитическо-шпионские сведения Коттару привели к потере землёй пары миллиардов кредитов в пользу Центавра. Шутка про то, что если он заработает для родины миллион, то родина даст ему дукат, оправдались - адмирал перечислил ему пару тысяч дукатов жалования.

Осалены
 Огненный Тигр - Икарис "знаменосец" Чёрного Легиона
 Дариона - Лиам, вольный торговец-тзинчит
 Дара Ливень - Дарун Райан

---

Вавилон 5- Крестовый поход. Игра. Продолжение.

Место: Станция Корана. Орбита.
Время: 18-40 корабельного. 2267 год, сентябрь. по летоисчислению земного содружества.

"Калипсо", транспорт класса "Азимов"

Капитан Джо Сагара сидел на мостике, сложив руки в молитвенном жесте. Его серые глаза ловили привычную суету корабельного мостика, регулярно спотыкаясь на стройной фигуре шефа службы безопасности, немым укором стоящим перед ним. Общая эйфория в связи с прибытием хоть к какой-то цивилизации сменялась у экипажа тишиной, когда они наблюдали несколько затянувшееся препирательство.
Серхио Коттару, капитан-лейтенант запаса флота Республики Центавр, временно исполняющий обязанности СБшника, предпринял очередную попытку.
-Капитан, но вы же понимаете, что в условиях станции обеспецить хоть какое-то соблюдение тайны невозможно. Кто-то напьётся. Кто-то позвонит по нешифрованному каналу. Кого-то могут и наркотиками накачать - и всё. Сэр, я настоятельно рекомендую вам отказатся от вашего решения и пождождать с "выгулом" научного персонала до Возврашения в на земную территорию. Я не могу гарантировать безопасность экипажа и пассажиров на станции, которая вообще не очень понятно под чьим контролем.
По правде говоря, центаврианин не сильно преувеличивал. Станция Корана, рядом с которой зависла "Калипсо" представляла собой один из старых аванпостов бракири. Торгашеская империя-консорциум этой межзвёздной расы, увы, сама была не в меру аморфной структурой, чьи интересы зависеи от воли конкретного дома, одного из десятков корпораций, составлявших расу бракири. Одинокая станция по бумагам принадлежала какому-то дому, в реальности на ней давно свили свои гнёзда и десяток других домов, и разведки рейнджеров, центавра и нарна, и, что греха таить, пираты, за которыми и через которых действовали эти разведки. Во всяком случае, центаврианская.
-Мистер Коттару, это - проблема,и я прекрасно вас понимаю. Соберите группу, назначьте кого-то в сопровождение. Не..
Капитан поморщился. Фраза - не мне вас учить - была, увы и ах, в данном случае некорректна. Настоящего профессионально службиста на "Калипсо" просто не было, и взять его было некуда. Корпорация и так напряглась, собирая экипажи для десятков кораблей, бороздивших галактику в поисках лекарства от чумы дракхов. Для почти всего он набрал старых сослуживцев, но СБшников среди знакомых, увы, не было. И ему подкинули вот это центаврианское чудо. "Чудо" было прекрасным пилотом, неординарно мыслило, разбиралось в связи, стрельбе, фехтовало, но в тайных операциях разбиралось на уровне учебника. Сиречь параноило и действовало по принцепу-как бы чего не вышло, что во время полёта обеспечило беспроблемность - ими никто не заинтересовался, передачи на землю проходили такое шифрование, что головная корпорация вопила от ярости. Но дракхи их так и не вычислили, а вот ещё два корабля из тех, кого послали - пропали.
-Как скажете, капитан - неожиданно поклонился центаврианин. Не то, что Коттару надоел спор - просто он получил то, чем мог прикрыть спину в случае проблем. В том, как не подставиться, любой цет мог дать фору почти любому землянину.
Сагара кивнул, отпуская подчинённого. И, подняв на планшет два личных дела, вновь начал их сравнивать, время от времени делая пометки. Проблема, от которой его отвлёк Серхио, была намного глубже и сложнее.

Подчинённый, несколько не переживая, уже спускался по трапу в более низкий сектор корабля, где помещались дипломаты. Подойдя к одной из дверей, он нажал кнопку и скороговоркой выдохнул
-Тар"Рон, не помешаю?

Сообщение на комм жрицы. "Госпожа Райан, не будете ли вы любезны зайти ко мне. Через полчаса я буду в своей каюте. Джон Сагара, капитан.

@темы: Вавилон 5, творчество, игра

---

Акгор’менет из Тысячи Сынов.

Когда Айзек Ариман сотворил Рубрику, то обрёк на заточение и вечную службу воинов своего легиона, Тысячи Сынов. Их тела обратились во прах, а измученные души заперло в доспехах могущественное, но незавершённое колдовство. Простые воины XV стали едва разумными автоматонами, а колдуны обрели огромное могущество, их психические силы возросли стократ. Ныне выжившие чародеи ведут рубрикаторов против войск Империума, пользуясь колдовской мощью и непоколебимой верностью проклятых братьев, чтобы сокрушать врагов и исполнять волю Тзинча.
Не такой судьбы желал бы для себя и легиона Акгор’менет, наделённый невероятным коварством и поразительным интеллектом колдун. Уверовавший из-за действий Аримана в волю Тзинча чародей не намерен сидеть сложа руки, когда его братья обречены на вечность бездумной покорности и страданий. Пока другие колдуны манипулируют варпом открытыми тысячелетия назад заклинаниями и психическими способностями, Акгор’менет ищет новые и более действенные способы подчинять реальность своей воле. Он не стремится к силе ради самой силы, как космодесантники Хаоса из других падших легионов, но намерен решить загадку, ответ на которую ускользал от него с самых тёмных дней Ереси. Колдун хочет освободить своих проклятых братьев, чтобы они вновь сражались с ним плечом к плечу или обрели заслуженный покой. Цель могучего псайкера является для него тяжёлым бременем, которое мучит разум и однажды даже может свести его с ума.
Ради воскрешения товарищей во время поисков знаний и запретных тайн Акгор’менет пересёк весь Империум Человечества. Так он обрёл ужасающее могущество и узнал вещи, не предназначенные для разума смертных. Иногда он на миг обретал озарение о возможностях обращения вспять ужасного заклинания Аримана, но полная картина до сих пор ускользала. С каждым столетием отчаяние Акгор’менета растёт, но его поиск не назовёшь бесплодным. Чародей раскрыл тайны многих могущественных заклинаний, утерянных для смертных со времён Ереси, и открыл свою цель и могущество нескольким видам ксеносов, после чего заслужил допуск или пробился в хранилища технических и колдовских знаний мерзких чужаков. С собранной из запретных хранилищ мудростью Акгор’менет надеется однажды подчинить варп своей воле и освободить проклятых братьев.
Грозный колдун прибыл в Вопящий Вихрь лишь недавно, конечно, насколько это слово применимо к космодесантникам Хаоса. Привлечённый чародейскими технологиями Кью’сала чародей явился с прекрасным собранием единственных товаров, которые ценят жители этого мира – душ. Вместе с целой ордой рабов он прибыл на Кью’сал и заключил сделку, а затем в хранилищах города Тарнор обнаружил первый проблеск настоящего успеха – намёки на местоположение информации, которая будет невероятно полезной в замысле. Увы, это было не только благословением, но и проклятием, ведь указанные места и феномены были разбросаны по всему Вопящему Вихрю. И теперь Акгор’менет странствует сквозь бурю, неотступно думая о близкой цели.
Колдун выглядит угрожающе, как и любой Адептус Астартес. Всю поверхность кобальтово-золотого доспеха покрывают пагубные руны, символы могущества, собранные в чёткие магические узоры. Одетый на броню бело-голубой табард девственно чист, несмотря на тысячелетия, проведённые в древних архивах и на выжженных полях сражений демонических миров. Увенчанный гребнем шлем отмечен знаком Тзинча, как и плоть на лбу колдуна. Смуглую кожу лица покрывают нанесённые тёмно-синей краской руны, похожие на те, что украшают доспех. Могущественный псайкер носит с собой грозный копеш – изогнутый позолоченный меч, покрытый тонкими письменами, вдоль которых пробегают разряды варп-молний.
И при всём при этом истинной силой Акгор’менета является колдовство. Его способности внушали уважение и до Рубрики Аримана, а после мощь чародея значительно возросла. В последовавшие столетия он раскрыл многие тайны и нашёл новые пути направления ярости Эмпирей. Акгор’менет способен без труда сжигать дотла врагов разрядами чистой энергии варпа, но предпочитает более тонкое волшебство, позволяющее изменять реальность вокруг и заглядывать за пелену времени и пространства. Для колдуна психические силы варпа – используемые инструменты, воплощения мощи, а не грубые заклинания низших псайкеров.
Теперь, когда цель так близка, Акгор’менет действует с нерушимой уверенностью. После тысячелетий поисков колдун из Тысячи Сынов должен положиться на терпение и силу воли, чтобы найти желаемое. Акгор’менет не подведёт своих братьев, не позволит себе это сделать. Он не позволит ничему удержать его от цели, будь то слабость, могущественный враг или даже сами боги Хаоса.

Мешочек с прахом.
Неизвестно, действительно ли в небольшом мешочке на поясе Акгор’менета хранится прах давно мёртвых братьев, ведь никто не отважился спросить, но все знают о заточённой в его содержимом силе. Колдун может зачаровывать снаряды, посыпав болтерное оружие щепоткой праха.


(взято с вконтакта, перевод Николая Борисова)

@темы: Вархаммер 40к, бэк

---

02.06.2013 в 11:09

Пишет  Sforza Changryeon:

02.06.2013 в 09:45

Пишет  Jenious:

Молодцы какие

02.06.2013 в 09:40

Пишет  Tihe:

И в самом деле слезы наворачиваются

02.06.2013 в 08:43

Пишет  Shining-Wings:

Очень трогательно

02.06.2013 в 07:16

Пишет  GingerLelia:

02.06.2013 в 00:11

Пишет  Дитрих:

21.05.2013 в 16:50

Пишет  Taho:

Мир не без добрых людей
19-летний студент из Казахстана Аркадий Моряхин взорвал интернет, выложив на YouTube нарезку из видеорегистраторов, где водители на дороге помогают людям, оказавшимся в сложной ситуации.
Видео до слез растрогало блогеров из разных точек земного шара. Количество "лайков", оставленных пользователями, уже достигло отметки в 55 000, а посмотрели видео более 4 млн пользователей.
Русские, американцы, европейцы и жители многих других стран признались в комментариях, что до глубины души тронуты поступками героев ролика.
"Мир не без добрых людей. Наверное, мы добра лет сто не видели, поэтому от такого чуда слезы наворачиваются на глаза", - делится эмоциями девушка под ником Алиса.
Свою безумную популярность сам 19-летний студент объясняет так: "Мне кажется, я сломал систему. Везде ДТП, драки, танки на дорогах и многое другое. А видео такого рода вовсе нет".
Аркадий собрал ролики, найденные в интернете в одно видео, подобрал точный саундтрек и загрузил на YouTube. По словам парня, с первого раза получилось не очень, поэтому ему пришлось несколько раз все переделывать и немного изменить.
Примечательно, что казахстанской интернет-звезде уже сделал заманчивое предложение один американский канал, но автор ролика ответа пока не дал.

@темы: Доброта

---

Жизненная философия.

27.11.2012 в 10:36

Пишет  ingadar:

чо-то оно мне напоминае...

27.11.2012 в 07:00

Пишет  Веселый робот:

Манифест Мастера / The Fixer’s Manifesto
1. Если сломано — почини. Потому что решение повседневных практических проблем — это самая прекрасная форма креативности.

2. Если не сломано — улучши. Маленькая, умная регулировка может улучшить работу вещи на годы вперёд.

3. Подари вещам долгую жизнь. Если мы удвоим срок службы каждой вещи, мы вдвое уменьшим количество мусора.

4. Ремонт означает свободу и независимость. Как мастеру, тебе не придётся волноваться о заношенных вещах. Ничто не остаётся новым, так что забудь о совершенстве.

...читать дальше (еще 1627 символов) >>

[От переводчика: известный программист Дастин Кёртис недавно написал статью о том, как он полгода искал лучшие в мире столовые приборы. Для этого пришлось прочитать массу литературы, изучить рынок, историю создания этих товаров, их философию, биологические предпосылки разных конструкций и проч., после чего он купил идеальные, с его точки зрения, ложки и вилки. С тех пор Дастин покупает только лучшие в мире вещи, даже если приходится тратить месяцы/годы на их выбор.]

5. Сопротивляйся трендам и бессмысленным апгрейдам. Они поощряют культуру выбрасывать старое.

6. Не позволяй компаниям считать тебя пассивным потребителем. Каждый раз тратя деньги, мы голосуем за продукт, которому желаем успеха. Покупай только товары, которые можно ремонтировать.

7. Отремонтированная вещь — это прекрасная вещь. Любая починка, опытными руками или импровизация, содержит в себе историю.

8. Если у тебя есть идея, начни с малого и сделай это хорошо. Если всё получилось нормально, можно продолжить.

9. Воспитывай своё любопытство. Продолжай пробовать новое, что никогда не пробовал раньше. Это хорошо для твоего разума и души. Не бойся ошибок — они делают успех ещё слаще.

10. Люди бесконечно разные. Вещи тоже должны быть бесконечно разными. Что угодно можно улучшить или настроить под себя.

11. Одноразовость — это выбор, а не физическая характеристика. Пластик — не враг, но мы неправильно с ним обращаемся. Относись к пластмассе с уважением.

12. Делись идеями, энтузиазмом и навыками. Если ты осознал удовольствие от починки вещей своими руками, поделись с другими. Это подарок на всю жизнь.

via habrahabr.ru

Подпишусь под каждым словом.

---

О фехтовальщиках.

13.07.2012 в 22:31

Пишет  Одинокая Волчица (Юлия):

Интересной судьбы человек.

13.07.2012 в 21:25

Пишет  Tihe:

13.07.2012 в 21:18

Пишет  Даумантас:

история о человеке, в одиночку вызвавшем на дуэль целую революцию...
...и победившем))

Скарамуш наоборот.

В романе Сабатини «Скарамуш» и одноименном фильме герой-очень романтическая фигура. Француз-вольнодумец, актер и донжуан, a главное- мастер фехтования, во имя свободы вызывающий на дуэль монархистов. Даже жаль, что вымысел.

Сабатини вряд ли знал, что был и в жизни некий аналог- или, скорее, антипод. Романтики тут было поменьше- вряд ли бы он сгодился для прототипа. Жил этот человек в Америке, был католиком, владельцем кладбища и примерным семьянином. И он вызывал на дуэль не монархистов по отдельности, а целую революцию сразу. Учитывая пламенную ненависть Сабатини к испанцам, национальность реального героя особо греет душу.

Звали его Хозе («Пепе») Льюлья, родился в 1815 на Мeнорке. В 1830-х плавал матросом на торговом судне по Карибам. Затем решил осесть в Нью-Орлеане, там и прожил всю жизнь. Начинал вышибалой в танцевальном зале. После брался за все, от строительства и скотоводства до покупки городского кладбища, и все удачно. Начав с нуля в чужой стране, с годами стал одним из самых богатых и известных людей города-чистая american dream. Но свою родину не забывал, и многим пришлось в этом убедиться. Еще работая вышибалой, поступил в школу фехтования, быстро стал лучшим учеником, а затем знаменитым учителем и владельцем школы. Великолепно владел любым клинком: саблей, малой шпагой, палашом, ножом. Прекрасно стрелял из винтовки, пистолета, револьвера.

В креоло-французском Нью-Орлеане дуэли процветали. Пепе всегда был сдержан, не пил, старался избегать ссор- он был серьезным бизнесменом, а не профессиональным бойцом. Школу фехтования держал больше для души, основные деньги зарабатывал в других областях. Но друзья и ученики часто приглашали его секундантом, а слава непобедимого бойца привлекала честолюбивых задир. В результате Пепе имел более 20 дуэлей, и еще в сотне был секундантом. Но он не хотел убивать по пустякам. Пепе был мастером, и обычно первыми же выпадами легко ранил противника, и тем заканчивал дуэль. По его словам, он убил на дуэлях только 2 человек. Такие истории сделали Пепе очень популярным, его в городе боялись и уважали.

Это ему пригодилось, когда отношения США и Испании обострились. Нью-Орлеан был тогда чем-то вроде нынешнего Майями, т.е. центром тусовки кубинских политэмигрантов, сторонников независимости. Среди них были популярны «флибустьеры» (filibusters), пытавшиеся с помощью США организовать вторжение на Кубу. Немало американцев их поддерживали. В ходе такой попытки Нарсисо Лопес в 1851г. высадился на Кубе во главе отряда в 400 чел. Однако все попали в плен, Лопес и многие другие были казнены. Среди расстрелянных было много американцев из Нью-Орлеана, в т.ч. принадлежавших к влиятельным семьям.

Известия об их казни вызвали в городе массовые беспорядки. Собралась толпа кубинцев и американцев до полутора тысяч человек, разнесли редакцию испанской газеты, грабили магазины и дома испанцев. Затем толпа двинулась к консульству Испании и разгромила его, все перебив и выбросив мебель из окон. Пытались найти консула, чтобы расправиться. Однако консула там не было. Пепе Льюлья, несмотря на опасность, вывез его из города и спрятал. Беспорядки были вскоре пресечены властями, но кубинцы не простили Пепе этого поступка. Напасть открыто никто не решался, но было организовано несколько ночных попыток убийства. Ничего не вышло-Пепе был начеку и отражал все нападения. На какое-то время все успокоилось.

Настоящее веселье началось в 1869г. На Кубе шло восстание сторонников независимости. В парламенте и правительстве США многие поддерживали их и настаивали на интервенции. "Флибустьеры" активизировались, поэтому испанцы стали задерживать все американские суда без разбора. Обстановка накалилась, флоты США и Испании находились на грани столкновения.

В этих условиях анти-испанская истерия в Нью-Орлеане вспыхнула с новой силой. В прессе шла воинственная пропаганда, на улицах раздавались крики «смерть Испании!», было совершено несколько нападений на испанцев и их имущество. Пепе вызвал одного из погромщиков на дуэль, тот отказался, и Пепе публично обьявил его трусом.

Но таких было слишком много, и Пепе поставил вопрос ребром. Он поместил в газетах обьявления, а на улицах расклеил плакаты на английском, испанском и французском языках. В них он вызывал на дуэль всех сторонников кубинской революции, где бы они ни жили- в США, на Кубе и т.д. Было ему тогда 54 года.

Эти действия поставили кубинцев в тупик. Проигнорировать было нельзя- известность Пепе и дуэльные традиции города не позволяли. Если революционеры хотели иметь авторитет у местной элиты, они должны были ответить. Несколько кубинцев заявили о своей готовности принять вызов. Дальше началась комедия. Несколько дуэлянтов (видимо, не местные), узнав подробности о своем противнике, просто не явились на место дуэли. Это был позор. Другие, пользуясь правом вызванных, пытались назначить невыполнимые условия. Это тоже не работало-Пепе согласен был драться как угодно. Один захотел боя на мачете, надеясь, что в Нью-Орлеане такой экзотики не достанешь. Пепе, не моргнув глазом, принес 2 мачете (у него была хорошая коллекция оружия). И предложил драться здесь и сейчас, после чего противник сбежал. Единственный раз Пепе слегка обломили, когда очередной кубинец потребовал дуэли на отравленных пилюлях, причем с участием секундантов. Пепе и на это согласился, но тут уже взбунтовались оба секунданта-им жить не надоело.

В сравнительно небольшом Нью-Орлеане такие истории были у всех на слуху. Кубинцы понимали, что теряют лицо. Тогда они перевели конфликт на другой уровень. Несколько революционеров (ранее принявших вызов), заявили, что слишком уважают Пепе, чтобы драться с ним. Одновременно они начали подготовку его убийства.

Покушения оказались сплошным конфузом-Льюлья был им не по зубам. Несколько групповых атак он просто разогнал. Какой-то мексиканец поджидал его у двери с ножом-Пепе отнял у него нож и сильно побил. Два опытных кубинских киллера (специально вызванные в США) попытались застрелить его у ворот его кладбища. Пепе выхватил свой револьвер, но капсюли не сработали, шла осечка за осечкой. С нестреляющим револьвером он распугал киллеров, гоняясь за ними по всем улицам (хороший газетный отчет об этом эпизоде query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=F50F...)

Меньше повезло пьяным солдатам, напавшим на него всемером все на том же кладбище. Не имея под рукой оружия, он схватил подвернувшийся железный лом и отправил в нокаут пятерых, остальные сбежали.

Все это сделало его в глазах города героем. Несмотря на анти-испанские настроения многих жителей, Пепе был популярен, как никогда. По словам известного журналиста-краеведа Л.Херна (лично знавшего Пепе): «зрелище человека, который в одиночку противостоял целой кубинской революции, предлагая всем врагам Испании драться или замолчать, вызвало горячий энтузиазм среди испанцев Нью-Орлеана. Пепе вскоре был окружен сторонниками, готовыми следовать его примеру.» Дело революции явно проигрывало. Без дуэли было не обойтись, но из кубинцев никто не решался.

Наконец, согласился австриец Мейер-бывший офицер мексиканской армии Максимиллиана, примкнувший к кубинской революции. Он был прекрасным фехтовальщиком, но понимал, что с Пепе ему ловить нечего. Поэтому оружием выбрал пистолеты, на 30 шагов, сближаться и стрелять по желанию.
По сигналу Мейер пошел вперед, наблюдая за противником. Пепе стоял на месте, отвернувшись в сторону. Мейер, подойдя ближе, начал поднимать пистолет. В этот момент Пепе резко развернулся и выстрелил, не целясь. Пуля прошла сквозь легкие, Мейер умер в течение часа.

Других желающих попытать счастья не нашлось. Херн говорит: «и они замолчали, как он велел.» Это явное преувеличение. Просто в сентябре президент Грант заявил о нейтралитете США, и обстановка на какое-то время стабилизировалась.

Но, конечно, в Нью-Орлеане, гнезде «флибустьеров», деятельность Льюльи неслабо повлияла на общественное мнение. В некрологе Пепе за 7 марта 1888г., помещенном во многих газетах Луизианы, этот период его жизни был назван «героические деяния ради благородной цели испанского патриотизма». Не это революционеры хотели бы слышать от американской прессы. Успех кубинцев во многом зависел от поддержки властей США (в т.ч. на местном уровне), в глазах которых было необходимо выглядеть серьезной силой. В то же самое время бегать от немолодого владельца кладбища - плохой пиар.

Дальнейшая жизнь Льюльи была спокойной-как, в общем, и положено человеку его профессии. Он продолжал заниматься своим бизнесом (скотоводством, недвижимостью, кладбищем), семьей, консультировал фехтовальщиков. Умер в 1888г, в возрасте 73 лет.

В его доме лежало много подарков из Испании и Кубы, направленных «храброму патриоту сеньору Льюлья».
Среди них был "рыцарский" крест Карлоса III - одна из высших гражданских наград Испании. Но особо он ценил подарок от женщин Гаваны: вышивка в виде его портрета в лавровом венке, с надписью «дону Хозе Льюлья, защитнику национальной чести». Вышивка выглядела шелковой, но это был не шелк, а волосы: женщины отрезали свои косы, чтобы вышить ему подарок. Так что и в его жизни былa кое-какая романтика!

Отсюда.

@темы: фехтование

---

09.05.2012 в 12:07

Пишет  Огненный Тигр:

C Днем Победы!

С Днем Победы!

---

Красота не требует жертв.

10.04.2012 в 21:31

Пишет  Ананастя:

Немного о человечьей дурости

Оскорбительно, осуждательно, нетолерантно

Девочки, вы дуры. Если вы считаете, что без косметики настолько страшны, что ваш парень бросит вас, только увидит - у**ите его лопатой. Ну на он вам такой? Если он с вами раньше не сделает то же самое - за мнительность и дурость. Если вы весите 55 кг при росте 1,70 и хотите похудеть ещё - вам и лопаты не надо, вы сами умрёте от истощения.
Но ещё больший абсолютный маразм - в 20 лет при отличной фигуре делать операцию по увеличению груди.
О последствиях для здоровья от пластических операций и использовании декоративной косметики сказано и написано 100500 вагонов умных слов, так что не буду повторяться. Но насколько же надо быть уверенной в собственной непривлекательности, чтобы вытворять с собой такое?! При том, что оснований для этого нет совсемваще! Худеет девочка, которую я бы посадила на усиленный откорм в хоббитском режиме, 100500 кг косметики намалёвывает на себя особа с яркой внешностью и огромными выразительными глазами, изменить себе уши мечтает обладательница просто эльфийской внешности с роскошными густыми длинными волосами, а увеличить грудь - та, которую и так все лапают...

Девушки.... Нет, я как то думал, что это просто я не понимаю, почему вы так себя мучаете. Поверьте, лишние 2 килограмма не увидит и эстет, смотрящий на вас как на греческую статую, не говоря о вашем сверстнике. Если вы ростом в 170 - то весить вам надо 60+, или работать моделью. Увеличение груди до пятого размера выдаст вам кучу проблем в движении - и мало в чем поможет, потому что голой ее видит мало кто, а одетой она увеличивается одеждой - мягко, ненавязчиво и мозговышибательно для окружающих парней в возрасте от 12 до 30. А если нужно старше - то для общения вам требуется улучшать скорее кругозор, а для представительности - да, с точки зрения подцепить "папика" и его "доить" может это и полезно. Но вы серьезно хотите перейти в ранг очень хорошо оплачиваемой персональной представительницы древнейшей професии? Вагон косметики хоть понять можно - хоть и вредно, но не опасно.
А про уши - либо она болеет эльфами или вулканцами - и тогда можешь не обращать внимания, либо ей надо сменить зеркало. Не ту форму ушей у девушки увидеть реально только в случае, если она волосы косой заплетает. Или стрижена под солдата.(что выдает лопоухость кому угодно) Иначе - даже конский хвост уши закрывает достаточно, чтоб перекрыть почти любую лопоухость.

А если начать разбираться неэмоционально, то стоит сказать - Вам в этом теле жить еще годы и годы. Интерес от парней Вам гарантирован молодостью и свежестью еще лет на 5, там уже начнут играть роль другие факторы, но идти на жертвы и тогда не придется - правильное питание и занятия спортом хоть на уровне спортивной ходьбы и плавания выдают пропорциональную и гармоничную фигуру до 50-ти. Фаст-фуд и лень выдают мешок жира в 18, но это , надеюсь, к Вам не относится. То есть - штукатурка, убойные диеты, пластика и прочее - для достижения еще 0.1 сантиметра к стандарту красоты? Этот шаг мало кто заметит - а вот Вы очень заметите раздражение и усталость оштукатуренных глаз, голодный обморок через 4 часа после "еды", боль в ранах после хирургии и дыру в кошельке после нее же. Вы же не покупаете новый гардероб только потому что он красив - а примеряете его и оцениваете, насколько его стоимость пропорцональна произведенному эффекту, насколько вы в нем можете ходить и насколько сложно восполнить потерю на него денег. (в то, что идет и оценка - куда я это повешу я не верю =) ). Но гардероб - заменим, а другого тела не будет. И более восхищенных взглядов - тоже, ведь дальше - некуда.

Вот мнение профессионального дипломированного массажиста, эстета и 30-ти летнего парня. Я не претендую на истину - но если бы мне задали вопрос - я бы ответил именно так. Потому что здоровье - эстетично, а добится здорового блеска волос, яркости улыбки и задорного блеска в глазах, когда у вас что-то болит - очень тяжело. Кстати, от части этих проблем массаж помогает - как спец скажу, что перераспределить обьем по телу из ненужных мест в нужные реально, а массажист, которому вы доверяете(массажистка) способен помочь даже с грудью.(на 5 размеров вниз не сделает, но от 8 на 6-й вполне)

@музыка: Elven Oratory – Noldor

@темы: рассуждения, здоровье, красота

---

Навеяно Цивилизацией. Отыгрыш в компьютерной неролевой игре.

Цивилизация 4. Кто то играет, чтоб выиграть. Кто-то - чтоб расслабится. А для меня - это великолепная подпорка для отыгрыша, сравнимая с любой сессией в АДнД.

Если принять теорию ноосферы, то рождение Кутузова, Наполеона, Ломоносова предопределено - не предопределены лишь их свершения. Если бы тот же Михайло родился сейчас - что бы он разрабатывал? По сути, единственное допущение, которое нужно для отыгрыша - это условное перерождение или бессмертие великих, ведь никто из них не гибнет от старости, погибая в боях (генералы), отдавая силы для строительства зданий и академий(и скорее всего, меняя талант на вечное администрирование). Кстати, даже реализовано все хорошо - для отыгрыша - если в городской библиотеке пашет народ, то есть шанс, что там появится Коперник, а если вы загазовали все небо, и у вас в городе верят в то, что инженеров бог создал на 6-й день - то Генри Форд это ваша судьба. Хотя если у вас на 10 инженеров таки есть театр, то и шанс на Шекспира у вас тоже есть,но вот если вы даже писать не умеете - ну извините, нельзя быть всемирно известным ученым , если тебя читать не научили/научился в детстве.
С другой стороны - талант всегда пробьет себе дорогу - если можно было в той России пробится с деревни в главы академии - что даже для наших фанфикеров считается уже Мери Сью - то почему нельзя предположить, что родись он зусулом, он бы не изобрел что-то впечатляюще - колющеее =)
Некоторым не нравится то, что по сути - это альтернативная вселенная, и Китай может начинать данную партию во льдах, а Япония - быть от него на другом континенте. Но это во многом и плюс , как изощренное издеватеьство над предопределенностью, над "бременем белого человека" и "избранностью арийской расы". Да, это АУ - но для отыгрыша вообще-то полезно - и соревноваться можно ежесекундно, и при этом интересно. Вопросы типа - а чего бы добился Чака(на самом деле гениальный в своем роде человек) , будь у него время, и сумели бы испанцы - да кто угодно - покорить инков, если бы у них не было захваченного вождя сразу на блюдечке?

У каждой вещи есть свои минусы. В ЛКИ были статьи, в которых указывали на бич Цивилизации как игры - черезмерную затянутость партии. Но, как ни странно, это для отыгрыша только плюс - если бы он был быстрый, чтобы вы успели прочуствовать? А так, игра на троих растянувшаяся на 49 часов, и при этом не доигранная по причине разгрома, учиненного одному из игроков компьютером - это конечно очень много времени, которое - теоретически - можно было бы занять чем то другим. Но зачем, если устраивает этот вариант проведения досуга?
Правда - у отыгрыша есть и большой минус. Играть без человеческого соперника становится невозможным - просто скучно, не хватает наполнения для того, чтоб между действиями и выборами не выпадать из роли правителя-генерала-божества - кому что ближе. Вдвоем-втроем-вчетвеорм - да, это долго, но для дружеских посиделок именно длительность и хороша. И огромный выбор вариантов, которого так не хватает настольным играм, за исключением АДнД. Мой любимый Вархаммер тут не подходит - игра на 4-х не влезет в квартиру =).

@музыка: Sabaton

@темы: Цивилизация, отыгрыш

---

За страну, которая была.

07.11.2011 в 20:00

Пишет  Белый Сикер:

7 ноября (25 октября)

+1

Это не просто день. 94 года назад мир изменился.

+1

Революции редко приносят только добро. Больше, всё таки, смерть.

+1

Парад на Красной площади 7 ноября 1941

Но именно люди этой революции клали фундамент моей страны. Они обороняли её. Они становились легендами.

+1

Забыть ? Вы о чём ?
Репрессии, голод, войны не забываются. Как и бесплатное образование и медицина.

+1

Эта страна занимал 1/6 суши земного шара. Она врывалась в далёкие аулы и оставляла после себя больницы и школы.

+1

Именно эта страна первой коснулась Космоса.

Поэтому я стоя пью за этот день. Пусть он сейчас и не официален. Но это уже история. история, которую я уважаю вне зависимости от политики.

Ибо есть вещи, которые стоит ценить.